Шрифт:
Закладка:
Отец рассказал, что в кому он впал, потому что не колол инсулин, а держал его маньяк – парень Марты. Про диабет Шейн старался не думать, не хотел его принимать, и читать книжки тоже не хотел. Нет у него диабета. Не нужен он ему. Но с какой целью парень Марты держал его в заложниках? Причем Марта была ни при чем, тот парень был его фанатом. Походило на авторское кино шизофреника.
Но в холле появилась та самая Марта, и Шейн перестал потирать костяшки, выпрямился. Рыжая?! Волосы горят, как мед или медь. Вот это да! Все эти дни она туго завязывала их в пучок, и цвета толком не было видно, а теперь волна ярких блестящих золотых локонов спускалась по спине, завораживая.
Ничего он не мог понять с этой Мартой. Увидел и сразу почувствовал, что тянет к ней как магнитом. Красивая она, какой-то своей изысканной дорогой красотой, от которой дух захватывает. Глазища огромные, губы чувственные, шея длинная. Когда в студию зашел, она к нему спиной стояла, а на майке вырез круглый, так что все лопатки видны и спина, от этой картины аж мурашки по коже. В глаза ему смотрит, искусно безразличие изображая, а у самой на донышке тоска такая, что обнять хочется. У отца спрашивал, говорит, коллеги вы, лучше сам у нее спроси. Он и спросил, да только ответов, так и не получил. Странно все это. Резко заиграла музыка, да так громко, что Шейн даже вздрогнул. Кавалер Марту крутанул, а затем к себе прижал, рыжие волосы взлетели и упали на красное платье.
Шейн спустился вниз, прошел через центр зала, все-таки он тут хозяин. Хоть одна майка на нем тонкая, плотно прилегающая к телу, а все равно жарко, народу то полно. Зеркальный шар под потолком выглядел немного нелепо, но красиво, огни мерцали, перебивая друг друга. Он засмотрелся, а кавалер эту Марту галантно швырнул, и она налетела на Шейна. Чтобы не упасть, рыжая схватилась за его плечи, заглядывая в глаза. Она держалась за него неприлично долго, пальцы скользнули по коже. Мгновенно родилась неловкость, которая заканчивается горячим поцелуем. Ты можешь даже не знать человека, но тебя бешено тянет вжаться в его тело, и не обернуться уже невозможно, потому что прошибло с ног до головы.
- Извини, - прошептала Марта одними губами, сделала шаг в сторону, к молокососу своему вернулась, и рассмеялась так громко, что аж музыку заглушила.
Шейн обернулся, искоса глядя на нее. Свет снова вспыхнул, разлетаясь по комнате. Что-то ему это напомнило, но вот что?
Он немного поболтался по залу, пытался с кем-то разговаривать, и даже танцевать, но глаза искали рыжие волосы. Марта сидела у импровизированной барной стойки, ногу на ногу закинула, бокал с красным вином к губам поднесла, вся такая яркая - сплошное алое пятно, невозможно оторваться. И кавалер куда-то испарился, захотелось подойти.
Сегодня Марта была другой. Она медленно повернулась, глядя прямо в глаза, не таясь. Она не улыбалась, не заигрывала, но смотрела так, что сердце билось чаще. К нему прижалась незнакомка, поздоровалась, а он даже не ответил, скинул ее руку с плеча и прямо пошел, как примагниченный. Да что же это за Марта такая, которая и не любовница вовсе, но все тело огнем горит, когда она смотрит прямо на него, не скрываясь?
- Вином не поделишься? – нагло улыбнулся.
А она свой бокал отдала, на улыбку не ответила, продолжая лицо его разглядывать. Шйен его опустошил, да так резко, что несколько капель на губах осталось.
- Слишком сладко, - прикоснулась она пальцами к его рту, вытирая, - тебе нельзя.
- Опять указываешь, что мне делать, - приподнял он правую бровь.
За ее спиной кто-то попросил подвинуться, Марта вместе со стулом села ближе. И несмотря на громкую музыку, он услышал скрип ножек по неровному полу. И черт возьми, что-то ему это напомнило. Что-то крутилось в голове, мелькало. Скрип ножек барного стула. Шейн смотрел на нее не мигая, даже шевелиться боялся, потому что воспоминания крутились, словно вспышки зеркального шара. Он почти поймал их за хвост, но вспомнить никак не получалось. Между ними было неприлично малое расстояние, даже ноги Шейну пришлось поставить между ее ног. Хотелось положить руки на ее голые колени, погладить кожу, вдавить пальцы, улавливая реакцию, а лучше еще дальше – под юбку.
Настоящую страсть не сыграешь и не подделаешь, воздух между ним и этой Мартой буквально искрился. Рыжая смотрела ему прямо в глаза, затем немного вперед наклонилась, он даже дышать перестал. И снова в голове какие-то вспышки, кадры, воспоминания, картинки из прошлого.
На Шейне была майка с коротким рукавом. Марта встала, тронула его за руку, ласково, но уверенно провела коготками от запястья до предплечья. У него от этого прикосновения, аж голова закружилась. Пальчики ее тонкие нежные, как шелк, от верха до низа, и все, закончилось это потрясающее ощущение. Она пошла сквозь толпу, а Шейн уже не соображал. Как бычок на привязи. Ведь ничего не сделала, не за член же схватила, а как будто примотала невидимой нитью, и все что он мог - это следовать за красным платьем, исчезающим в дыму и блеске зеркального шара. Картинка встала перед глазами, как целует он белую кожу на тонкой шее, как погружает руки в медовые локоны, как кусает губы… Ее стоны и горячее дыхание у самого уха. Шейн остановился, замер и все пропало, нырнуло куда-то вглубь сознания.
На кухне было почти темно, только лунный свет струился сквозь окна. Здесь никого не было, в отличие от всех остальных комнат. Марта обернулась, чувствуя, что он идет за ней. Изгибы ее тела, волосы, ровная спина, туфли на высоких каблуках и стройные ноги сводили с ума. Она дошла до окна и развернулась к нему лицом, а потом села на подоконник. Шейн остановился в дверях.
Все это было, он где-то это видел. Кухня, подоконник и Марта. Он уже знал это, чувствовал раньше. Ее силуэт на фоне ночного окна, мысли пульсировали в голове, картинки из прошлого сверкали, сменяя друг друга. Шейн вспомнил ее вкус и запах. И жадно двинулся вперед,
