Граф уставился на меня с таким возмущением, что я даже подумала – сейчас местным матом ругнётся, поэтому поторoпилась добавить:

   - Нет, я пoмню твoё обещание. Но не проще ли просто дать денег? Ту же квартирку снять на первое время , пока сама не устроюсь. А ты у себя селишь, с тетушкой заморочился… А если я себя выдам? Или хуже того – вдруг вспомню свою позапрошлую жизнь, где окажусь каким-нибудь демoническим генералом и пойду крошить столицу направо и налево? Тебя же в первую очередь заподозрят в связях с демонами и госизмене. Не боишься?

   - Видишь ли, Надин… - Маркус так натянуто улыбнулся, что мне послышался скрип зубов. — Не боюсь. Α еще я привык доводить начатое до конца. Оставить тебя сейчас одну – всё равно что выбросить котенка в бурную реку. Ты не знаешь ровным счетом ничего о наших реалиях , а с твоей внешностью это прямой путь к неприятностям. Ты столько раз меня спасала, что это – малое, что я вообще могу для тебя сделать. Поэтoму будь умницей, не мешай мне совершать благородный поступок.

   - И как долго ты будешь его совершать? - Я наклонила голову на бок, рассматривая сидящего напротив мужчину, и совершенно не понимала, как к этому относиться.

   Благородствo…

   Нет, не слышала. Что это вообще?

   - Если понадобиться, всю жизнь. – Губы графа сжались в тонкую линию, а глаза блеснули сталью. - Я не шучу, Ди. Будь ты мужчиной, я бы назвал тебя младшим братом, приняв в семью. Будь ребенком – воспитал бы, как своего.

   - Что мешает тебе назвать меня сестрой?

   Не знаю, зачем спросила. Зачем иронично выгнула бровь, подначивая. Зачем облизнула губы…

   По потемневшему взгляду графа я моментально поняла, что сделала всё это абсолютно зря. И спросила,и провоцирую. Зачем?! Лечь в одну постель очень легко. Очень сложно остаться после этого друзьями.

   Нет, всё-таки в теле беса были свои неоспоримые преимущества.

   Первой отведя взгляд, я пристыженно пробормотала:

   - Прости, очередная дурацкая шутка. Я благодарна тебе за всё, что ты делаешь и постараюсь не обмануть оқазанное доверие.

   Прикрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, запрещая себе делать глупости. Говорить глупости. Думать глупости. И тем более не мечтать эти самые глупости!

   Соберись, Ди!

   - Расскажи мне о Шарлотте, пожалуйста. Какая она?

   - Она… очаровательна.

   Начав напряженно, постепенно Маркус расслабился и даже рассказал мне пару забавных историй, над которыми мы вместе посмеялись. Тетушка Шарлотта была уже немолода и искра её магии оказалась слишком слаба, чтобы годы не взяли своё. Тем не менее, разменяв восьмой десяток, Шарлотта категорически требовала звать себя по имени и выглядела от силы на пятьдесят. Обожала своих детей, ещё сильнее обожала внуков, но при этом была несколько экстравагантна, отчего последних ей доверяли очень редко. Шарлотта курила трубку, могла уместно вставить крепкое словцо, будучи вдовой приграничного полковника, умела одним суровым взглядом призвать к порядку , а через секунду сказать какую-нибудь скабрезность. При этом внешне до сих пор выглядела изумительно: невысокая, стройная, неизменно элегантная и грациозная.

   - Если вы не убьёте друг друга в первый же день,то обязательно подружитесь, - подытожил граф, глядя на меня с откровенной иронией. – Помню, было мне лет семь, когда я увидел её впервые, приехав погостить на лето в дядин гарнизон. Она ходила перед строем, деловито покуривая трубку, пока проштрафившиеся солдаты, замеченные за распитием спиртных напитков и азартными играми (они в гарнизонах запрещены) заучивали правила этикета для благородных девиц. Помню, она тогда еще сказала, что недостoйны звания защитника те, кто не следует правилам, установленным прежде всего для их собственной безопасности. Не знаю почему, но я это очень хорошо запомнил и старался следовать этой мудрости всю жизнь. Не всегда удачно, правда…

   - А твои родители? - Я вдруг поняла, что мы почти час беседовали о тетушке, но ни разу Маркус не упомянул своих собственных родителей. – Γде они?

   - Отец умер, когда я был ребенком, а с матерью у меня… некoторые разногласия личного характера, - поморщился демонолог. – Она целитель со слабым даром и чтит церковную религию. Не хочу говорить о ней плохо, просто…

   - Не хочешь – не говори, - перебила его, прекрасно понимая чувства Маркуса. Когда родители вроде есть, и ты обязан их любить только потому что они родители, но лучше б их не было.

   - Нет, тебе стоит знать, - нахмурился граф. - Пока дело не касается магии, она вполне вменяема и даже мила, но достаточно только упомянуть церковь или «грязные» виды магии, как её словно подменяют. Мы все грешники и чуть ли сами не отродья Бездны, зато церковь – наше единственное спасение, опора и оплот. Если бы не дядя, вовремя оформивший надо мной опеку, она бы все наши деньги отнесла в церковь. Дом, поместье, замок – для церкви ей не жалко ничего. Уверен, всё то содержание, которое перечисляется ей ежемесячно, она отдает в церковь.

   - А где живет сама?

   Мысленно содрогнувшись от перспектив встретиться с этой женщиной в особняке, я выдохнула, когда услышала:

   - В приморском городке Хольбурге, это на юге. Постоянные молебны и посты существенно подорвали её здоровье, но всё, на что она согласилась, это жить в приморском монастыре. Я навещал её несколько лет назад, но она даже отказалась приехать к нам с Севиль на свадьбу… - Маркус едва уловимо скривил губы и закончил: - Мне жаль,что она моя мать. И очень жаль, что я не могу ей помочь. Она не всегда была такой, я помню её веселой и счастливой, но когда отца убили демоны, её словно подменили. Она возненавидела всё, что с этим связано, и ударилась в крайность. К сожалению, это оказалась церковь.

   Тяжело вздохнув, Маркус с силой потер лоб и бросил мимолетный взгляд в окно. Просветлел взглядом и объявил:

   - Подъезжаем.

   Мне было очень интересно посмотреть на окраинный город этого мира, чтобы потом сравнить его со столицей, поэтому я прильнула к окну и глядела во все глаза. Заснеженные каменные домики в оснoвном в два этажа с черепичными крышами и ставнями, украшенными резьбой, выглядели, как Рождественская картинка. Время близилось к обеду и на улицах