— Знаю, мы сегодня точно не уснём

Знаю, будем до утра смотреть на звёзды

Тебя греют мои руки и костёр

Так красиво поднимает искры в воздух

Ветер ласкает глаза, солнце уходит в закат

Кто был со мной до конца, с теми ни шагу назад

И вот мы стали сильней, но накрывает тоска

Я соберу всех друзей и тогда…

Дальше они как ненормальные орут все вместе:

— Звук поставим на всю и соседи не спят

Кто под нами внизу, вы простите меня

А потом о любви говорить до утра

Это юность моя, это юность моя[10]

Смотрю на поющий хором одиннадцатый «А».

Что ж, признаю, где-то здесь Шац действительно может заслуженно поставить себе галочку.

И да. Если и были животные в этом лесу, то они точно ретировались на километр минимум.

— Е-е-е!

Хлопают сами себе.

— Йу-ху! Давай что-нибудь ещё, Марсель.

Звучат первые аккорды, и кто-то из парней свистит.

— Делай вопреки, делай от руки,

Мир переверни, небо опрокинь.

В каждом наброске, в каждом черновике,

Учитель продолжается в своем ученике.

Всю мою жизнь я иду ко дну,

Всю мою жизнь я искал любовь,

Чтобы любить одну.

Они сказали — нас поздно спасать и поздно лечить.

Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.

Лучше, чем мы…

Лучше, чем мы…[11]

Мой взгляд медленно скользит по присутствующим. Стараюсь особо не слушать Абрамова и не пропускать все эти песни глубоко под кожу.

Ни к чему.

Пусть сколько угодно поёт-играет и пялится. Мне абсолютно параллельно. Ровно.

Резко замираю.

Отчего-то холодок ползёт по спине.

Кого-то тут не хватает.

— Ты чего? — сидящая по правый бок Полина замечает мою тревогу.

Встаю со своего места направляюсь к Шац.

— Тата, что-то случилось?

— Матильда Германовна, где Мозгалин? — спрашиваю, наклонившись к её уху.

Она резко встаёт. Глаза загораются беспокойством.

— Петя! Петя! — кричит, поворачивая голову вправо-влево.

Гитара перестаёт играть.

— Чё такое? — хмурится Ромасенко.

— Ребята, — упавшим голосом произносит Матильда. — Кажется, Петя пропал…

Глава 21

Путём выявления обстоятельств исчезновения Пети удаётся выяснить, что пропал он не просто так.

Зайцева нехотя признаётся в том, что во время приготовления ужина он доставал их с Ковалёвой и они предложили ему поиграть в прятки.

— Этот малахольный реально заколебал нас. Вика не выдержала и сказала, что ему нужно спрятаться. Тихо сидеть и ждать.

— Очень умно, Ковалёва! — хмуро взирает на неё физрук. — И где нам теперь искать его прикажешь?

— Без понятия.

— Без понятия она… Вам башка дана только для того, чтобы волосы красить всеми цветами радуги? Совсем мозгом своим не думаете?

— Ну, может, подождём? — виновато опускает глаза Женя. — Ему надоест сидеть в одиночестве и он объявится.

— Ждать нельзя, — категорически отбрасывает эту затею Шац.

— Естественно, это же Мозгалин. С ним что угодно может случиться.

— Надеюсь, наш грёбаный астматик взял с собой свой чёртов баллончик.

— Так, всё. Поступаем следующим образом: Матильда Германовна, вы с девочками просматриваете все спальные мешки и палатки, — командует Александр Георгиевич. — Парни, мы с вами делимся на три группы. — Абрамов, Горький, Петров, Дроздов, Котов, — прочешите наш маршрут метров на триста вглубь леса.

— Погнали, — кивает Марсель.

— Ромасенко, возьми с собой пару ребят, прошарьте с фонарями все кусты-деревья по периметру.

— Замётано.

— Остальные за мной. Спустимся на пляж. Вдруг он опять пошёл к морю. Чего стоим, барышни? — обращается к нам. — Ищем!

Одноклассницы, взволнованно переговариваясь с Шац, идут к палаткам. Александр Георгиевич берёт фонарь и уводит ребят в сторону спуска к побережью, а я…

Я вдруг вспоминаю одну деталь.

Утро. Поляна. Я стою и рассматриваю маяк, который случайно попадается на глаза.

В тот момент, когда Петросян начинает брызгаться водой, поворачиваюсь. Вижу, что он смеётся и бегает от девчонок.

Замечаю Мозгалина. Зависнув, тупит рядом со мной. Тоже таращится на маяк.

Неужели туда пошёл? — осеняет внезапная мысль.

Осматриваюсь.

У горящего костра, где ещё пять минут назад было не протолкнуться, никого. Все заняты делом.

Пойду сама, даже предупреждать не буду. Шац всё равно не одобрит эту инициативу.

Достаю телефон, включаю фонарь и по-тихому покидаю лагерь, осторожно проскочив мимо рыщущего по кустам отряда.

Если опираться на логику, то нужно тупо спускаться вниз по склону, никуда не сворачивая. Такого маршрута и буду придерживаться.

Иду.

Надо мной возвышаются высокие, мрачные сосны. Яркая луна подсвечивает окружающее пространство. Если бы не она, было бы куда сложнее ориентироваться.

Я всё дальше отхожу от лагеря. Голоса ребят постепенно стихают, а минут пятнадцать спустя я начинаю слышать лишь собственные шаги, да уханье совы.

Резко останавливаюсь.

Подсвечиваю фонариком белоснежную бумажку, лежащую на земле.

Приседаю. Поднимаю её. Разглядываю.

Моя теория подтверждается. Наш любитель оригами точно был здесь и, вполне возможно, этот лебедь — подсказка к тому, где нужно его искать.

Встаю и незамедлительно отправляюсь дальше по заросшей травой тропинке. У подножия холма, внизу, нахожу лягушку, а чуть позже на каменистом пляже кораблик.

Сомнений не остаётся. Петя действительно пошёл туда. Теперь я в этом абсолютно уверена.

Выключив фонарь, иду по направлению к маяку. Честно говоря, в реале находится он гораздо дальше, чем я предполагала. По прямой это километра два с половиной точно, если не больше.

Какого чёрта его туда понесло? Спятил совсем?

Приближаясь к