Провожать гостей, которым Надя вручила на дорожку пакет каких-то сластей, вышли на крыльцо. Костины парни, покидая утренник, дисциплинированно пожали мне руки и похвалили все, что могли. Борщ и стол в целом они похвалили чуть раньше персонально хозяйке, которую тоже не обделили эмоциональными репликами. Хотя называть чужую жену «Бомба» при стоящем рядом живом муже лично я бы не стал, конечно.

— Ну хоть ты, Костя, скажи ему — пора уже менять машину! Сколько можно на одной и той же ездить? Он же на ней еще Аню из роддома забирал!, — завела Надюха, скользнув глазом по их крузеру.

— Дим, а правда, чего не сменишь коня?, — заинтересованно включился младший Волк.

— Веришь — нет, не пойму, зачем? Он ездит нормально, мозги не делает. А возить за спиной два куба условно свежего столичного воздуха — смысла не вижу, — я тоже глянул на их крейсер.

— А какую машину ты себе можешь купить?, — спросил Костя, явно с каким-то прицелом.

— Любую, — подумав полминуты ответил я.

— В смысле?, — изумленно переспросил он.

— В коромысле. Любую. Вообще. Хоть Роллс-Ройс английской королевы, покойницы, хоть Бугатти Вейрон, — ответил я.

— А чего тогда не покупаете?, — внезапно влез искренне пораженный Ваня.

— Да на кой черт они мне сдались? Страховка конская, бензин жрут как не в себя, чинить — разориться трижды. Понты мне не стучались никуда, да и кур катать по Садовому мне не нужно, — продолжал я, покосившись на дочь в ожидании неизбежного уточнения про кур. Но пока миновало.

— А какие нравятся?, — Костя не унимался, загоревшись каким-то исследовательским азартом, стремясь решить новую сложную задачу. Молодец.

— Моя нравится. Резонирую я с ней. Вроде и не новая, и блестит не так ярко — а до сотки меньше девяти секунд и полного бака чуть не на тыщу верст хватает.

— А другие?, — вот же настырный попался.

— Тахо нравятся в предыдущем кузове. Симпатичные, но уж больно здоровые и прожорливые. Хонды Пилот — движки приличные, вообще ходят долго. Гранд Чероки вторые и третьи, но те ломучие, судя по отзывам. Дискавери третьи-четвертые — но там подвеска и коробка, говорят, слабые, — показал я глубину знакомства с вопросом.

— А больше всех что нравится? Заветное, а?, — сын вора выводил на искренность похлеще любого прокурора.

— Хонда Риджлайн. Не машина — кувалда. Неубиваемая, как наш Газон. Только нафига мне пикап — понять пока не могу? Клады, разве, искать ездить, — и тут я впервые задумался. Поймал меня младший Волк.

На ухо Косте что-то проговорил Коля, самый молчаливый из троицы мальчиков-зайчиков. Бере-младший выслушал, кивнул и обратился ко мне:

— Дим, есть ребята, работают именно по этой теме. Профессионалы, мастера. Они лучший вариант подберут, я точно тебе говорю. И чистую кристально, — отдельно отметил он, правильно среагировав на мою левую бровь, что поползла наверх, — запиши номер. Скажи — от меня. Или от Пети Глыбы. Помнишь Петю?

Кто ж не помнил старика Крупского? Я согласно кивнул.

Обнялись с парнями по разу, и воровской БРДМ укатил. Солнце опускалось за соседские дома, крася проулок в романтические цвета. Я обнял Надю, прижал покрепче сидевшую на сгибе правой руки Аню.

— Папа, а у нас завтра будет новая машина?, — предсказуемо спросила дочь.

— Пока не знаю, солнышко. Завтра подумаю, — привычно уклончиво ответил я. Когда дочка говорит об «купим», нужно всегда отвечать уклончиво, как тот прапорщик из анекдота, но значительно деликатнее, с поправкой на пятилетнюю аудиторию. Так я и поступал до сих пор. «Купишь?» — «Поищу», «Посмотрю», «Подумаю». Все, что угодно, кроме прямого отказа. Возможно, зря, конечно.

— А куда денется Вольф?, — разумеется, мы звали друга семьи, шведского стоического автомобиля, по имени: «Вольфганг», а коротко, для близкого круга — «Вольф».

— Никуда не денется, с нами будет жить. Он же наш, правда?, — посмотрел я на Аню.

— Конечно, наш. А наших мы не бросаем, — уверенно ответила она. И я не был твердо убежден, моя это фраза или Надина. Но, в принципе, это было не важно. Смысл был ясен, и он был верен.

И тут заерзал в кармане телефон. Я глянул на экран — абонент «Лорд». Значит, про деньги. Интересно, в плюс или в минус? Надя забрала Аню в дом, помогать убирать со стола. Я присел на лавочку под окнами, кивнув приветливо проходившей по тротуару с коляской молодой женщине. Та улыбнулась и кивнула в ответ. Мне почему-то вспомнился наш старый двор. Там ответом на вежливое приветствие могло быть что угодно — от заполошной матерщины до плевка на спину. Хорошо, что мы переехали.

— Дима, привет! Есть минута?, — собранно начал Серега.

— Вам — всегда, Ваша светлость, — отозвался я.

— Ты стоишь? Тогда сядь!, — неожиданно скомандовал Ланевский.

— Заинтриговал. Сижу. Вещай, — прижав трубку плечом я прикурил, удовлетворенно найдя глазами рядом пустую банку из-под консервированных ананасов шайбами. Заботливая у меня жена, все-таки.

— По порядку. Аэропорт. С Димой согласовали, вписались в нацпроект модернизации транспортной инфраструктуры, Павел Иванович очень помог. Я вообще поражаюсь той скорости, с которой дела идут, Дим.

— Мы — за мир, и всё — за нас, Серёга. Когда хорошие вещи делаешь — Вселенная помогает. Ну, или не мешает хотя бы, — затянувшись, философски заметил я.

— Ну-ну. Многие бы решительно оспорили твой тезис, но я не буду. До холодов успеваем сделать взлетно-посадочную полосу, а новое здание аэропорта уже в зиму будут ставить, оно какое-то модульно-каркасно-быстровозводимое, там время года значения не имеет. Дальше по санаториям, — Лорд прервался, видимо, перекладывал какие-то бумажки или открывал другую вкладку на мониторе. Ну, или чаю своего любимого, с молоком, отпил.

— По санаториям вообще песня! На торги выставляют землю и постройки в Приморском крае. Там были какие-то минстроевские объекты, то ли склады, то ли еще что-то, и вот в чью-то светлую голову пришла мысль реализовать непрофильный актив, — зачастил Ланевский.

— Чуть помедленнее, кони! Не молоти ты так, я же инвестор, как сварщик — ненастоящий. Ты мне сейчас все баки забьешь своей терминологией, и я расстраиваться начну, — тормознул я его.

— Вкратце — сенатор дал наводку на одни торги, не то,