А дома у них есть? Не будут же они жить в землянке по типу берлоги?

И потом - они будут жить втроем? Две жены и один медведь?

Мужчина ушел в ванную и там разговаривал со своим верным другом, пока умывался, а в это время Майя зачем-то заправила постель, хотя делать этого было не нужно. Просто хотелось срочно чем-нибудь занять себя, чтобы мысли не сводили с ума.

Да она бы затеяла уборку в этом номере, если бы только была возможность, но к сожалению понимала, что и это её не спасет от сотен вопросов, мыслей и переживаний.

- Ванна свободна, - скоро вышел Буран свежий, сияющий и довольный, глядя на неё тепло и настолько прямо, что становилось даже неловко.

Да, невозможно было узнать человека за один день, но после его ночных рассказов про семью и утренний шок, почему-то казалось, что он не был плохим человеком. Вернее не был плохим берсерком.

- А Булат не знает о том, какой ты?

В этот момент улыба сползла с лица мужчины, и он серьезно покачал головой.

- Нет. Если хоть кто-то узнает, я буду вынужден убить этого человека.

- Даже если он твой друг и не расскажет другим?

- Да. Как показала наша долгая история – люди не способны держать язык за зубами, и рано или поздно рассказывают всё равно.

- Но ведь жены тоже люди? А что, если расскажут они? Такого в вашей истории не было?

Такого вопроса и вывода медведь явно не ожидал, и на минуту даже задумался, видимо пытаясь вспомнить, были ли подобные случаи у берсерков.

Но в конце концов отмахнулся и снова улыбнулся своей светлой очаровательной улыбкой:

- Наши жены живут слишком далеко от прочих людей, чтобы рассказывать что-то.

- А где берут продукты и средства к существованию?

- В лесу.

Буран улыбался и в буквальном смысле цвел, а вот Майя поняла, что лучше не думать про лесное будущее, потому что теорема про лесную землянку по типу берлоги сейчас казалась еще более реальной, чем еще минуту назад. Реальной, и оттого еще более страшной.

- Пойду помоюсь, - пробормотала девушка, кутаясь в плед, и юркнула в комнату быстрее, чем услышала легкий смех медведя.

Его веселье она едва ли смогла бы разделить.

Вставая под теплый, ласкающий кожу душ, она все равно ёжилась, неожиданно вспоминая, как однажды папа взял её с собой на военные сборы.

Конечно, это была вынужденная мера, потому что не оказалось поблизости никого, на кого можно было бы оставить дочь. Он говорил, что это будет незабываемо и весело.

Да, то, что те дни стали незабываемыми – папа не обманул.

Майя до сих пор с содроганием вспоминала, как приходилось засыпать в вечно холодной, промозглой от влажности палатке, которая не спасала и от роя комаров, москитов и прочей летающей и кусающей мерзости.

Ходить в туалет в кусты стало той ещё «забавой», от которой до сих пор бросало в дрожь.

Еда на костре была не вкуснее домашней, как бы её не нахваливал папа, а бескрайнее небо над головой совсем не радовало.

Нет, Майя совсем-совсем не хотела бы вернуться в те свои дни детства, которые не оставили положительных воспоминаний! И теперь женитьба на незнакомце казалась не такой уже и страшной затеей, как то, что рано или поздно придется ехать за ним в тайгу, и жить в жутких условиях.

Она там просто сойдет с ума, потому что папины сборы казались вечностью, что уж было говорить про возможность жить до конца дней в землянке с комарами, змеями и прочими дикими «прелестями» жизни.

Вышла Майя из ванной совсем без настроения от собственных мыслей, а вот Буран продолжал улыбаться и смотреть на неё обожающими светящимися глазами.

Хитрюга медведь!

Девушку даже не удивляло то, насколько легко и быстро она приняла то, что он не человек.

Сейчас даже казалось, что он действительно больше был похож на медведя - огромный, мощный, мускулистый, высоченный, с лохматыми прядями волос до плечей и бородой, и волосами на груди и прочих местах.

- Булат уже в дороге. Будь готова, скоро мы выезжаем.

Майя быстро кивнула и поспешила скорее одеться.

И сделала это как раз вовремя, потому что скоро раздался стук в дверь и уже знакомый бодрый голос Булата:

- Надеюсь, вы одетые? Я захожу!

- Он не должен видеть мои глаза! Я буду в ванной! - тут же ретировался Буран, а Майя поняла, что именно ей лучше передать тёмные очки, чтобы никто не пострадал.

Когда она распахнула дверь номера, Булат тут же опустил глаза в пол и коротко поздоровался, добавив:

- Прошу прощения. Я думал Бурый откроет.

В Дагестане было совсем другое отношение к женщинам и их чести.

Здесь было нельзя смотреть дольше нескольких минут на замужнюю девушку. Особенно на жену друга. Это делали из уважения и особенного мужского воспитания.

- Он еще умывается. Проходите.

Майя отошла от двери, не закрывая её и зашла вглубь комнаты, чтобы между ними было приличное расстояние, так же не глядя на мужчину.

- Он просил привезти ему кое-что.

- Давайте, я отнесу, - спокойно отозвалась девушка, не показывая вида, что просьба могла показаться довольно странной.

Булат так же не стал ничего комментировать, только положил футляр на столик и отошел, чтобы Майя могла подойти и взять их.

Вот такой кавказский этикет!

Не смотря на то, что Майя знала, что Буран не моется, она постучалась в дверь и спросила разрешения войти, прежде чем сделать это, и передать наконец очки.

- То, что надо! - выдохнул медведь, надевая их на себя, и надежно пряча за стеклами свои необычные глаза.

Очки были из тех, что называли хамелеонами, да еще и с зеркальной поверхностью.

Глядя в такие можно было увидеть в отражении только самого себя, но точно не глаза за стеклами.

- Ну как? Мне идёт? – обернулся Буран к Майе, покрутив головой с улыбкой, а она только сокрушенно покачала головой.

- Лучше спроси, не видно ли твои глаза!

- Я знаю, что не видно. Пойдем. Сегодня у нас много дел и едем домой.

От последней фразы у Майи прошел мороз по позвоночнику.

Они поедут к первой жене. Сегодня.

Если хорошее настроение было готово появиться хотя бы одним робким лучиком и не надолго, то в это момент оно потухло окончательно и бесповоротно.

Нет, Майя