у меня при себе денег, вполне хватит, чтобы арендовать скажем вертолет. А место для его посадки там вполне можно найти. И уж точно, я был вполне уверен, что добраться туда какому-нибудь постороннему, точно не получится, разве, что как мне, совершенно случайно.

Через какой-то час, я дошел до небольшого озера, от которого мне обещалась относительно легкая дорога. Относительно чего, подумал я прыгая с камня на камень, вдоль крохотного ручья текущего вниз. Впереди меня ждали двадцать семь километров пути до поселка Борак, и большие сомнения в том, что я успею добраться до него именно сегодня. Даже по самым скромным подсчетам, на преодоление этого расстояния по ровной дороге, и то понадобится часов пять, а тут скачки по камням, разница довольно существенная. Возможно, немного сэкономлю время на приготовление пищи, на первый день, некоторые запасы готовой еды у меня имелись, нужно было лишь подогреть и вскипятить воду для чая. Пока же решил идти, сколько хватит сил. В горах темнеет рано, и потому, особенно рассусоливать здесь некогда.

Немного хотелось курить. Последняя сигарета, была выкурена почти неделю назад, а в доме, ничего подобного просто не нашлось. Первый день, казалось, завянут уши, свернувшись в трубочку. Хоть и недолго баловался этим, а никотиновый голод давал о себе знать. Уже на второй было полегче, а после занялся делами и как-то забыл об этом, а вот сейчас вдруг вспомнил. Впрочем, здесь среди местного населения, редко встретишь курящего человека. Ислам хоть и как бы не запрещает этого, но и не приветствует. Поэтому курильщики редкость. Хотя в Ташкенте тоже живут мусульмане, но там больше светская страна, об исламе, вспоминают только когда бывает что-то нужно.

(Начиная со следующей главы, книга будет платной. Подписка и лайки приветствуются )

Глава 12

12.

Солнце поднялось в зенит, и я выбрав площадку по-ровнее, очистил ее от камешков, потом подумав, по-быстрому собрал в округе хворост, благо что кустарника тут хватало, и запалив костерок, подвесил на него один из котелков, наполнив его водой. Пока тот закипал, я сориентировался по сторонам света, и четырежды повторил семь заученных наизусть фраз из намаза, совершив полуденную молитву. Может этого и не стоило делать именно сейчас, но кто знает, вдруг где-то поодаль находится чабан, который пасет овец, и который случайно заметил человека, что развел костер, и совершенно забыл о полуденном намазе. Вообще-то когда-ты в пути, то можно сократить количество молитв, с условием их восполнения после завершения путешествия. Но настоящий правоверный всегда старается найти время для молитвы. Более того, если вдруг кто-то заметит, что ты постоянно отлыниваешь от нее под тем или иным предлогом, то есть опасение, что тебя объявят кяфиром, то есть человеком, отлынивающим от молитвы и неверующим в Аллаха. А человек, не совершающий обязательные молитвы, но не отрицающий их обязательности, является фасиком, то есть грешником и нечестивцем, и отношение к нему соответствующее. Что мне сейчас совершенно не нужно.

Следующие четыре часа, я аки горный козел прыгал с камня на камень, спускаясь вниз вдоль реки. Похоже, здесь действительно произошел сильный обвал, из-за чего тропу, завалило валунами. С другой стороны, это и к лучшему. Я все же надеялся когда-нибудь вернуться сюда, более подготовленным. А то, что я видел сейчас, давало надежду на то, что на перевал никто не попадет раньше меня. Хотя существовала вероятность очередного обвала, и тогда все, что там находится, может оказаться под многометровым слоем камня. Но тут уже ничего не поделаешь, остается, надеяться на лучшее.

Место для отдыха, открылось мне совершенно неожиданной. Совершенно ровная площадка, возле реки, даже без какого-либо наклона. Своего рода оазис среди неприступных гор, место так и манило остановиться именно здесь, что я и сделал. Выспался я вполне нормально. Сооруженный мною спальный мешок оказался выше всяких похвал. В нем было достаточно тепло, уютно и даже в какой-то степени мягко. Или я уже просто привык к таким условиям и уже не обращал внимания на мелкие неудобства. На завтрак, заварил себе чай, и разогрел остатки вчерашнего ужина. В общем достаточно хорошо подкрепился, затем осмотрелся, на всякий случай совершил намаз, и собрав свои вещи двинулся дальше вниз по реке.

Борак, деревня, о которой упоминал, Зияд-Бек в своем дневнике, разрослась до небольшого городка. При этом, стоило мне только появиться в нем, как сразу же наткнулся на полицейского. Впрочем, это мне было даже на руку. Первый же вопрос заданный ему, касался моей легализации. Хотя курбаши и советовал, выдать себя за уроженца Лагосы, спорной Индийско-Афганской территории, я решил, что это не самая удачная идея. Хотя бы потому, что проживающие там афганские семьи говорят в основном на Пенджабе и Пушту, диалектах, которые я просто не знаю. Тоже самое, касается и Пакистана — Урду принятый там, для меня такой же темный лес, как и английский. И выдавать себя за уроженца тех мест, просто глупость. Поэтому я сказал почти честно.

— Да, заблудился в горах, и вышел на сопредельную территорию, из Таджикистана.

— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе вернуться назад? — Спросил полицейский.

— Нет. Я сирота, возвращаться мне некуда, но в Мазари-шариф, у меня должны быть дальние родственники, со стороны отца. Если вы подскажете мне, как лучше поступить, чтобы добраться туда, и дадите хоть какую-то справку, о том что я не какой-то там бродяга, а направляюсь к родным, буду вам благодарен.

Кстати, полицейский говорил на вполне сносном узбекском языке, может с некоторым местным акцентом, но тем не менее мы вполне понимали друг друга. И как любого узбека, у него тут же взыграла коммерческая жилка.

— Понимаешь, парень, я бы с удовольствием выписал справку, подтверждающую твою личность, но любая справка стоит денег. Немного, но все же.

— Скажите, уважаемый, у меня имеется несколько серебряных афгани 1926 года выпуска. Они еще в ходу?

Я еще произносил свою речь, как глазки полицейского блеснули радостью, но тем не менее он быстро взял себя в руки и произнес.

— Так-то оно да, но номинал есть номинал, а справка стоит пятьдесят афгани, у тебя наберется столько монет?

Я сунул руку во внутренний карман и достал оттуда пригоршню афганских рупий 1926 года. Пересчитав их протянул, запрошенную сумму полицейскому, спрятав оставшиеся десять рупий обратно в карман. Судя по его глазам, он очень сожалел, что не сказал о шестидесяти монетах, но было уже поздно. Но свое обязательство он тут же