у кого-нибудь из чиновников, – добавил Крячко.

– Вот этим и нужно заняться в первую очередь, и пошустрей. Чем скорее мы ее найдем, тем больше шанс, что найдем живой. После разговора с Патрушевой Москвин может решить подстраховаться. Судя по всему, он был очень недоволен, что Регина Михайловна пустила меня в дом, – нахмурился Лев Иванович.

– Значит, этим сейчас и займемся, – кивнул Сладков.

– Ренат, не торопи события, я ведь еще не все рассказал, – остановил Гуров Сладкова, который собрался уже вставать и начать действовать. – Я не сказал, что я нашел то, что поначалу упустил из виду. Машина Проппа. Ведь он на чем-то ездил на работу? Не на автобусе же.

– И что – машина? – Станислав так и подался вперед. – Насколько я знаю, заявления об угоне не было, – он вопросительно посмотрел на Сладкова.

– Не было, – подтвердил тот и тоже выжидательно посмотрел на Гурова.

– Не было, потому что машина стоит дома, в гараже, – торжественно объявил Лев Иванович. – И не просто в гараже, а вычищенная и вылизанная и снаружи, и изнутри. Как и квартира. Шампунем пахнет и в салоне, и в багажнике. А теперь кто из вас первый скажет, какой марки у Проппа машина, получит бублик, – рассмеялся Гуров.

– «Ленд Крузер», – хором ответили Крячко и Сладков и переглянулись.

– В яблочко! – рассмеялся Лев Иванович и протянул оперативникам по бублику. – И вот теперь серьезно. – Гуров посмотрел на коллег уже без улыбки. – Нужно срочно брать разрешение на обыск дома и машины Проппа. Есть у меня такое подозрение, что убили его именно в доме. В любом случае там нужно все внимательно осмотреть. И да, кстати… – Лев Иванович встал, достал из кармана своего пиджака, который висел тут же на стуле, карту, которую обнаружил в конверте для граммофонной пластинки, и протянул ее Сладкову. – Вот это по случайности выпало мне прямо под ноги из пластинки Шаляпина, когда я вынул ее наугад из кучи других пластинок в коллекции дантиста. Хотелось бы знать, что может быть на ней записано.

Ренат внимательно осмотрел карту и, передавая ее нетерпеливо ерзавшему на стуле Крячко, предположил:

– Наверное, это какой-то пароль для входа. Но вот куда? Я не силен в компьютерных тонкостях. Надо у специалистов спрашивать.

– Невероятно. – Крячко, рассматривая карту, вертел ее в руках. – Я совершенно не подумал, что это может представлять интерес…

– Ты это о чем? – всем телом повернулся к нему Лев Иванович.

– Колода карт с точно такой же графикой попалась мне на глаза, когда я осматривал ящики стола в рабочем кабинете Проппа. Я тогда еще подумал: зачем дантисту игральные карты? Пасьянс в свободное от работы время раскладывать? Так это сейчас можно и в интернете делать. Подивился и обратно положил. Карты как карты.

– То есть ты их внимательно не рассматривал? – уточнил Гуров.

– Я их из коробочки вынул и в руках колоду повертел, но на этом осмотр и закончился, – с досадой проговорил Станислав.

– Значит, так. Поедешь и заберешь их. Или постой. – Лев Иванович посмотрел на Сладкова. – Давайте-ка и там сделаем тщательный осмотр, чтобы уж заодно. Вдруг какие-нибудь отпечатки пальчиков найдутся, которых там не должно быть. Или что-то еще интересное. Кстати, ты, помнится, упоминал о камерах слежения в клинике. Надо посмотреть, что там на них.

– А вот и я! – в кабинет вошел сияющий как новая монетка Варежкин и, посмотрев на чайник, заявил: – Замерз как пес, чаем не угостите?

– Только в обмен на информацию, – рассмеялся Крячко и представил Антона Сладкову.

– Информацию я и так предоставлю, – потер, согревая ладони, Варежкин и достал из пакета папочку с документами. – Вот, – протянул он ее Гурову, а сам взял стул и подсел к коллегам. – Тут есть все – и портретики, и информация о кране и его водителе. Даже телефон водителя имеется. Я ему еще не звонил, думаю, пока доеду да доложусь, кто знает, сколько времени пройдет. Автокран прикреплен за ООО ТрестСтройТранс «Магистраль», которое, в свою очередь, зарегистрировано во Владимире. Так что искать и кран, и водителя нужно где-то тут.

– Пей чай, остынет. – Гуров посмотрел на Антона и спросил: – Ты мне расскажи, как ты уговорил этого Ломоносова на такой подвиг, как составление фоторобота?

– Что за Ломоносов? – заинтересовался Сладков.

– Это бомж. Он видел, как разгружали фигуры на площади в Суздале, – пояснил Лев Иванович, пока Варежкин, обжигаясь, пил чай. – Антону у нас не спалось, он решил прогуляться по площади и там по чистой случайности познакомился с местным маргиналом.

– Хороший мужик оказался, кстати, – добавил Варежкин. – Бывший учитель математики. Спился после смерти любимой супруги и покатился по наклонной. Но память на цифры не подрастерял, и благодаря этому у нас сейчас имеется номер автокрана. А заодно и неплохие приметы тех, кто руководил разгрузкой Щелкунчика и Русалочки.

– Надо эти портретики по нашей картотеке проверить, – Сладков взял из рук Гурова фотороботы. – Кто знает, может, они уже засветились где-то раньше. Тогда вообще не будет проблем. Обычно такие серьезные дела, как убийства и избавление от жмуриков, новичкам не поручают. Прямо сейчас и прогоню через базу.

– Дело, – одобрил Лев Иванович и встал. – Пойду брать разрешение на обыск. Станислав, а вы с Антоном займитесь автокраном. Только аккуратно. Кто знает, что это за водитель. Надо бы узнать, не из бывших ли.

– Я уже узнавал, – ответил Варежкин. – Нет, он не сидел. Этот Авдеев – отец троих детей. Скорее всего, подработать в праздники захотел, вот и согласился на калым.

– В общем, раскручивайте Авдеева. Посмотрим, что он нам скажет, – ответил Гуров, выходя из кабинета.

Как-то так всегда получалось, что именно он, полковник Гуров, брал на себя руководство расследованием, будь они хоть вдвоем со Станиславом, хоть собиралась целая бригада. И не потому, что Лев Иванович был движим какой-то гордыней или желал командовать всеми, просто характер у него был деятельный и полковник не терпел каких-то пауз или перерывов в расследовании. Особенно если он нападал на след преступника и чувствовал, что следствие сдвинулось с мертвой точки и его осталось только раскручивать как клубок. И отчего-то никто не возражал против такого тоталитарного права Гурова вести и направлять расследование по тому пути, который он считал правильным. Может быть, так было именно потому, что все чувствовали в Гурове некую силу, ум и чутье, которое имеет не всякий сыщик. А может быть… Впрочем, к чему гадать. Все случалось так, как случалось, и это устраивало всех – и Льва Ивановича, и тех, с кем сводило его очередное запутанное дело.