— А вы не политик случайно?

От такого вопроса глаза Рудика готовы были вылезти из орбит. Пришлось его чуть успокоить:

— Нет, просто вы так выразительно представились. На бандита или мафиози как-то не похоже.

Высказывание моё слегка ударило по самомнению дона, и это, несомненно, пошло мне на пользу. Он увидел, что я его не боюсь. А это многого стоило.

— Политика — это бизнес, Володя. Я никогда не считал себя бандитом или политиком, но бизнесменом — всегда.

— Ну, раз вы бизнесмен… — я повернулся назад, чтобы кивнуть охраннику. — Милейший, развяжите руки. Так дела не ведут!

Невысокий бандит, дождавшись кивка Рудика, исполнил мою просьбу, и я продолжил:

— Вы ведь должны понимать, что работать себе в убыток я точно не буду. А ваше предложение — грабёж чистой воды.

— Выгоднее тебе никто и не предложит, — как ни в чём не бывало парировал «бизнесмен».

Я лишь улыбнулся в ответ и попросил всё того же громилу, стоящего за моей спиной, как ангел-хранитель, вернуть мою сумку. И уже после, когда драгоценный предмет оказался в руках, расстегнул пуговицы и покопался в его закромах.

Так на стол гения-миллиардера-мецената, лёг маленький сиреневый кристалл. В золотой обстановке кабинета макр выглядел несколько убого. Но только на первый взгляд.

Рот Рудика чуть приоткрылся от удивления, когда я, крайне довольный собой, заговорил:

— Как вы понимаете, меня не устраивают подобные условия. Тем более что макры, которые вам попытались перепродать сестры Скарабейниковы, были честно украдены у военных на границе со степняками. Ценность их в разы меньше, чем ценность вот этого.

— Восемьдесят тебе! — забормотал Бакинский. — Двадцать мне! Сколько достать сможешь⁈

— Девяносто, — парировал я, — и не меньше.

По лицу армянина было понятно, что он согласился бы и на меньший процент. Но от того, как пристально его глаза вцепились в эту кроху, я искренне засомневался, что макры, которые хранил бывший владелец моего тела, будет так уж легко достать.

Тем более что я и не знал, откуда они у него взялись. Впрочем, запас у меня был. Большой запас. Так что… экспериментируем дальше.

— За сколько можно продать такой макр?

— Дорого… — закашлявшись, забормотал армянин. — Очень дорого!

На моем лице появилась очень нехорошая улыбка. Эти самые макры, найденные в загашники бывшего владельца тела, станут… ну, так скажем, твердой монетой среди подобных этому… Рудику.

— Когда я получу деньги за этот… изумруд! — «Дон мафии», покрутил камушек в руках, словно это была его «прелесть». — Я свяжусь с тобой!

Ответом был лишь короткий кивок с моей стороны.

* * *

Монеткина уехала вместе со мной. Причём ещё и при деньгах, за неудобства. Но самое занимательное было в другом: благодаря Рудику я больше не находился под властью этой злосчастной семейки.

Кирилла Петровича, конечно, это не совсем устраивало, но бизнесмен Бакинский оказался куда поважнее его. О чем сам Монеткин пару раз недовольно упомянул, сидя рядом с водителем.

Только вот мой новый деловой партнёр грозил принести мне проблем помасштабнее. Да, он взял один из макров на реализацию, чтобы примерно узнать, кто и какую цену может за него предложить, а я…

А я пребывал в задумчивости. Если этот макр действительно так много стоит, то у меня в запасе всего штук пятьдесят, не больше. Плюс ко всему я совершенно не представляю, где еще возможно добыть такие сокровища. И тем более не в курсе, сколько этой наглой армянской морде их может понадобиться в следующий раз.

Поэтому первым делом я договорился с Монеткиным об одной вещице…

— Подскажите, где можно найти оценщика макров, а я буду говорить о вас только самое хорошее.

Заявление, конечно, наглое, но Монеткин — человек статуса.

И, как бы ни было смешно, это я должен был получить у него визу, а не он у меня. Однако ситуация теперь повернулась кардинально. Я стал выше на ступень и даже сам не понял, как у меня получилось провернуть это настолько быстро.

— Заедем в офис? — предложил он. — Есть у меня некоторые умельцы…Вот сам заедешь и глянешь.

Я согласился. Мы, фигурально выражаясь, пожали руки.

Когда машина слабоватого авторитета зашуршала шинами по бездорожью, меня посетило легкое чувство волнения. А стоило увидеть деревянный частокол Кирилла Петровича, как сердце неприятно екнуло. Миг — и дорогу преградило дерево, а потом наше авто окружили.

Глава 14

— Рука вверх и нэкакого лишних движений! — смугловатый паренёк в ярко-оранжевой бандане наставил на нашего водителя пистолет.

Более того, гостей оказалось не меньше десяти человек. И всё как один вооружённые, злые и просят позолотить ручку.

Кириллу Петровичу такой расклад событий крайне не понравился. Он шикнул водителю, магу ледяного поддува, чтобы тот не вздумал открывать машину или окна. А я тем временем с любопытством наблюдал за хрупкой девушкой, которая с менее хрупким ружьём застыла по ту сторону стекла.

И гневно на меня смотрела, то и дело опуская и поднимая своё оружие. Кажется, для неё оно было слишком тяжёлое.

— Что делать будем? — я чуть потянулся вперёд, привлекая к себе внимание Кирилла Петровича. — Вооружённое нападение, я прав?

— Прав-то прав, — прохрипел недовольный боров. — Но пришли они за тобой, насколько я понимаю.

— А может и нет, — пожал я плечами и тут же вернулся на своё место. — Вдруг, за вами?

Тогда, я еще не понимал, насколько был прав.

А секундой позже посмотрел на дверцу, нашёл небольшой рычаг, которым, судя по всему, можно было открыть окно, и под неодобрительный взгляд Кати начал его крутить.

На меня зашипели все и сразу. Даже водитель, который не особо разговаривал, а только дул.

— Ты что творишь, Шаман⁈ — если бы жирная тушка Кирилла Петровича могла позволить ему делать резкие движения, он… он бы определённо развернулся и задушил меня ремнём безопасности. — А ну-ка, закрой!

— Я сейчас всё решу, — обнадёжил присутствующих я, продолжая опускать стекло.

Ручка, кстати, крутилась крайне тяжко, словно я пытался сдвинуть с места бронестекло. И оказалось, что так оно и было! Когда оконце чуть приоткрылось и появилась маленькая щель, я смог оценить толщину стекла. И не мог не задать вопрос водителю: не жалуется ли он на плохое зрение, как это делали водители Сталина.

Тот что-то просвистел, меня обдуло ветерком, и