class="p1">— Сказал, что попозже придет, мама попросила что-то там помочь, я не понял… — Бельфегор вздохнул. — Хорошо, что мы первыми выступаем, быстро отстреляемся и нормально.

— Электрик был? — спросил я.

— Не похоже, — Бельфегор развел руками.

— Борька, да расслабься ты! — я взял его за плечи и потряс. — Это же ненастоящий концерт, мы просто помещение тестируем, помнишь?

— Ну да, ненастоящий… — вздохнул Бельфегор, но встряхнулся и выдавил из себя улыбку. — Хорошо, что ты пришел.

— Не дрейфь, все будет нормуль, — я подмигнул и двинул к звуковику, разводить возникшую проблемку.

Музыканты начали подтягиваться часа через полтора, когда зал уже приобрел финально-концертный вид — все постеры наклеены, под потолком справа от сцены повесили скелет в джинсах и футболке, разобрались, как работает дремуче-древняя светомузыка, которую, в числе всего прочего притащил в овощехранилище запасливый куркуль Колямба. Для Светы оборудовали рабочее место из хрен знает как сюда попавшей школьной парты и школьного же стула. Картонные номера с крупными цифрами она заготовила заранее, и сейчас они лежали перед ней, вместе с тетрадкой, открытой на чистой странице.

— Света, ты супер! — прошептал я ей на ухо и присел рядом с ней на сцену.

— Я знаю, — хмыкнула она и разулыбалась.

«Пока все идет неплохо», — подумал я, глядя на первых музыкантов, потянувшихся за отгороженную специально для них часть зала. Идея этого «загончика» пришла нам в голову почти в последний момент, так что собрали мы его, можно сказать, из говна и палок. Даже пришлось применить ту самую «цирковую» заравеску, которая лежала в сумке с реквизитом. Вовремя сообразили, что куда-то же надо музыкантам вещи складывать…

Колямбы не было, но так и было задумано. Он с какими-то своими парнями должен был подъехать к тому моменту, когда должны будут начать подтягиваться зрители. Билеты и прочие денежные дела — это его епархия, и я пока что в нее не лез. Заработает на этом, и ладушки. Свою задачу в этом мероприятии я видел в другом. Наступить на все грабли, какие возможно в максимально неформальной ситуации. Чтобы в дальнейшем уже превратить этот опыт в деньги. Потом. Не сейчас.

Жадность в таких вопросах — последнее дело. Знавал я немало людей, которые засыпались в бизнесе только потому, что пытались сразу же заработать все деньги мира… Понятно, что среди участников сегодняшнего концерта по этой причине не будет «Парка культуры и отдыха» или тех же «Пинкертонов». Это признанные звезды, они уже давно без оплаты даже из-за стола вставать не будут. Но среди членов рок-клуба хватало тех, кто готов был еще и приплатить, только бы их на сцену пустили. Качество их песенок, конечно, прихрамывало, но лично для меня это было как раз то, что надо. Я оглядывался вокруг и смотрел, как неспешно рождается настоящий такой говнарский концерт. Прямо любо-дорого поглядеть! Кстати, про поглядеть!

Я метнулся в загончик к своим вещам и достал из сумки камеру.

— Раз уж вы тут случились рядом, давайте с вас и начнем, — сказал я и повернул к тусящим тут же музыкантам стеклянный глаз камеры. — Вы у нас какая группа?

— «Ножной привод», — ответил тощенький паренек в черных джинсах и черной футболке. — О, а я тебя знаю, ты Велиал! В Новый год тебя на сцене видел.

— Надеюсь, я тебя там не сильно достал, сегодня меня тоже будет много, — хохотнул я.

— А где тут туалет? — спросил другой пацанчик. С нелепой стрижкой такой. То ли пытался Пола Маккартни изобразить, то ли просто взялся отращивать волосы, но пока они не достигли нужной кондиции.

— Иди в сторону входа, а потом вдоль стены направо, — ответил я. — И, кстати, спасибо, что сказал! Надо бы нарисовать путь для страждущих!

Ладно, камера пока подождет! Я торопливо нажал на стоп, сунул ее обратно в сумку, а сумку закинул на плечо. И скачками понесся обратно к сцене.

— Жан! Стой, Жан! — заорал я, заметив своего приятеля из прессы. — Слушай, а ты вот это вот безобразие чем рисовал?

Я ткнул пальцем в сторону лотка с журналами, где уже кучковались его девчонки и парни. А заодно и первые покупатели, кое-кто из музыкантов уже разделся и слонялся по залу. Над столом на стене было крупными буквами написано «Журнал АФРИКА! Купить тут!» И стрелочка вниз.

— Краской, — ответил тот. — Из дома взял…

— А еще есть? — требовательно спросил я.

— Ну да, там еще осталось в банке, — Жан устремился к своему прилавку. — А тебе зачем?

— Очень важное дело нужно сделать! — я важно поднял указательный палец вверх. — Указать, так сказать, путь страждущим!

На лице Жана появилось чуть ли не профессиональное любопытство. Он вытащил из-под стола банку водоэмульсионки и широкую кисточку. Я выхватил это богачество и погнал в сторону входа. Жан не отставал. Ну да, не может же он пропустить важное событие! Он же журналист! Я поддел пальцами крышку банки, обмакнул в нее кисточку и размашисто начал писать на стене чуть ли не полуметровыми буквами ТУА…

— А, так ты в туалет указатель делаешь? — догадался Жан и заржал.

— Что это ты ржешь вообще? — сурово спросил я. — Прикинь, приспичило тебе, а со сцены какие-нибудь металлюги орут, что и не спросишь ни у кого. А вот так — любой дурак заметит.

— Наверняка найдется дурак, который где-нибудь в углу нассыт, — фыркнул Жан.

— Штош… — протянул я и дорисовал стрелочку. Отошел на несколько шагов, оценил результат своей работы. Заглянул в банку и решил, что еще пару стрелок, и достаточно. Над дверью лампочка горит, не заблудятся.

Наверное.

— Ты, кстати, запомнил имя первого покупателя своего журнала? — спросил я с самым серьезным видом.

— Эээ… — Жан растерянно оглянулся на свой прилавок. — А надо?

— Да ты что⁈ — я сделал «страшные глаза». — Это же давняя примета, ее еще какой-то важный американский деятель прессы вывел! Только я его фамилию забыл… Пулитцер? А, нет, это вроде премия такая… Короче, когда первый тираж продаешь, нужно обязательно узнать, как зовут того, кто первый дал тебе за твой журнал деньги. И тогда можно предсказать, будет ли это издание успешным, или его можно сразу на туалетную бумагу перерабатывать.

— Подожди, я