Неужели совесть проснулась?

Скорее, задели оскорбления, мол, не мужик, если откажусь от своих обещаний.

Поговорив еще немного с Рахманов, выхожу из дома более спокойным и сдержанным. Но кровь закипает при виде Саньки, болтающей о чем-то с Раминой. Подкрадываюсь осторожно, держась на расстоянии, заостряю слух, чтобы понять, о чем толкуют девчонки.

Разумеется, о чем-то девчачьем. Рамина восхищается:

— Как ты так сфоткала? У меня так никогда не получается… Даже когда я в студии заказывала съемку! Вышла совсем не красивой, — жалуется. — Взрослой слишком, как тетка, в этом платке… А ты на телефон сняла. Поснимай меня еще немного! — канючит.

Неожиданно Рамина ловит мой взгляд, подбегает, будто щеночек, заискивает:

— Смотри, как Саша снимает. Красиво, правда?

Фото действительно хорошо сняты. Поставлены так, будто умеет.

— Ты фотограф, что ли?

В ответ получаю взгляд в стиле:не-твое-дело-мудак!

И как с ней мирно, без принуждения? Она просто на болт так и напрашивается…

Глава 34

Александра

— Ты фотограф, что ли?

Быстро перевожу взгляд с Расула на его дальнюю родственницу: у нее яркая внешность, с ней легко работать. Каждого можно снять красиво. Некоторых — потрясающе.

Делаю еще несколько быстрых снимков, вернув Рамине телефон.

— Эй, я совсем не была готова. Давай еще поснимаем? — канючит.

— Думаю, хватит.

Меня и так немного потряхивает.

— Са-а-аша, — липнет ко мне.

— Рамина, хватит! — отрезает Расул. — Иди к матери. Живо.

Здоровяк отсекает от меня прилипчивую девушку. Немного благодарна Расулу за это, Рамина все время пыталась выяснить, есть между мной и Расулом что-то или нет, шепотом и по секрету добавив, что она в него с самого детства влюблена, и с момента, когда у нее пошла первая кровь, точно знает, что он станет ее мужем и отцом ее детей.

Наверное, у них тут так принято — договорные браки и все такое.

Не знаю, почему меня это раздражает и как будто задевает… С трудом выдержала общество Рамины, игнорируя темные мысли.

— Ты не ответила, Санька, — дотрагивается до моего локтя Расул и принимается подбрасывать дрова в костер.

— Не помню, о чем ты спрашивал.

— Издеваешься. Я спросил, фотограф ли ты?

— А что? Считаешь, что я не умею?! — ощетиниваюсь. — Считаешь, что если я тарелки и стаканы обрыдлым клиентам в твоем клубе таскаю, то больше ничего не умею и ни о чем не мечтаю?

— Полегче, — скрипит зубами. — Я такого не говорил. Спросил. Мирно ответить не судьба, что ли?

— Не судьба. Я вообще о судьбе с тобой говорить не желаю. Твоя судьба… — киваю в сторону дома. — Ждет, что ты наградишь ее детишками с тринадцати лет! — выходит слишком ревниво.

Расул поперхнулся, бросил взгляд с вызовом в сторону Рахмана, который организует и расширяет пространство так, чтобы вокруг костра хватило места не только двоим.

— Понимаешь, да, кого ты приволок? — отрывисто интересуется. — Не одна, так другая.

— Бери обеих, брат! — ржет Рахман и уворачивается от тлеющей головешки.

— Я тебя сейчас выгоню отсюда нах! Вместе со вдовой и ее дочуркой! Останемся вдвоем с Саней, как я и планировал.

— Если будете уезжать, меня с собой возьмите! — прошу Рахмана.

— Мы так не договаривались.

Расул настойчиво притягивает мое внимание на себя, хотя мог бы и не стараться, я на него постоянно смотрю, даже вскользь замечаю его. Взгляд касается жестокого лица с крупными, грубыми чертами. У него просто зверская, притягивающая красота. Зверям не нужно стараться, чтобы быть красивыми. У Расула точно так же. Его красота — быть в истинности своей натуры.

— У тебя хорошие фото, Александра. Моя дочь как-то захотела учиться на крутых курсах, у знаменитого фотографа. Я ей накупил всякого, — машет Рахман. — Кажется, у нее даже неплохо получалось, потом бросила. Перехотела перед самым финалом, остыла и провалила итоговую работу по курсу… В твоих фото даже с телефона стиля больше, чем в самой старательной работе моей дочери.

«Я знаю!» — хочется добавить нескромно.

Но лишь молча стискиваю зубы. Совсем не снимать не получается, но отдаваться мечте я пока не в состоянии. Не та ситуация. Сейчас, тем более, не та ситуация!

— Так что с фотографией? — не унимается Расул.

— Я немного училась. Брала те курсы, что были доступны. Работала, копила деньги, училась. Собрала денег на аппаратуру и даже прошла конкурс на бесплатное обучение у крутого фотографа. Там не все, но даже трехдневный интенсив с мастером того уровня… просто мечта! — сама не замечаю, как из меня сжато, но все-таки вырываются слова, выдавая истинное.

— И?

Взгляд Расула пробуждает во мне все. Все, на чем крест поставила, со дна поднимается и давит на горло.

— Ничего.

— Не верю, — качает головой. — Это же ты, Санька. Упрямая. Что дальше?

Может быть, ему интересно? Но скорее всего, просто скучно!

— Говорю же, ничего. После первого дня интенсива я возвращалась с ночной съемки поздно, под утро.

Говорю, а у самой перед глазами та ночь — новые знания вливаются рекой, руки трясутся. Ночные съемки всегда непростые, но именно тогда творится волшебство. Бешеная энергетика кумира заряжала…

Наверное, я просто «переела» восторга, стала невнимательной и поэтому пропустила момент, когда…

На минуту делаю паузу, с удивлением обнаружив, что Расул все еще ждет моего ответа. Рахман — тоже, но он более расслабленный и вообще непонятно,о чем думает: странный тип! Его будто забавляет эта ситуация.

— Говорю же, ничего. Я сама виновата. Тащилась пешком через дворы. Не заметила, как сзади подкрался мужчина, дернул рюкзак. Я вцепилась в рюкзак, грабитель отвесил мне кулаком по лицу. Больше ничего не помню. Очнулась в больнице с опухшим лицом и парой сломанных ребер. Наверное, он меня пинал, когда повалил на землю и отбирал рюкзак. Я не помню. Ни денег, ни аппаратуры. Обгадилась… Наверное, это был знак, что мне не стоит лезть в фотографию.

— Это был знак, что кого-то следует отпиздить так, чтобы срал кровью, — резко замечает Расул. — Его нашли?!

— Что? Нет… — смеюсь до слез. — Нашли, ага… На меня посмотрели, как на преступницу.