– Слава Всевышнему! Значит, еще не поздно. Я все узнаю у пастора сам.

– Вам не удастся, – Орсо поморщился и потер лоб, словно у него вдруг заныла голова. – Альбинони мертв.

Доминиканец замер и медленно осел на скамью.

– Пастор мертв?.. Орсо, черт бы вас подрал. Вы убили последнего человека, который знал, где искать Наследие?

– Так получилось, – отрезал полковник, – и я не умаляю своей вины. Но судить меня будете не вы.

Руджеро помолчал и вдруг оглушительно ударил кулаком по столу:

– Вы лжете, Орсо! Вы не могли допустить такой дурацкой оплошности! И уж тем более не ушли бы из графства несолоно хлебавши. Я знаю вас, вы найдете и выбитый зуб в братской могиле!

Губы полковника слегка передернулись:

– Ну и метафоры у вас, святой отец… – пробормотал он. Но на челюстях монаха зло заходили желваки:

– Метафоры?! Признайтесь, Орсо. Вы просто прикарманили Наследие, убили свидетеля и теперь прикидываетесь грешником на покаянии!

Руджеро почти шипел, бледный от бешенства, но Орсо лишь долил себе вина.

– Так отправились бы с нами. Не сомневаюсь, вы бы все сделали безупречно, как и в прошлый раз.

Эти слова произвели странное впечатление, будто проткнули в неистовстве Руджеро дыру. Доминиканец медленно выдохнул и осел на скамью. Минуту спустя он проговорил уже тише:

– Орсо, вы сегодня были у…

– Был, но меня не приняли.

– А что говорит врач?

– Молчит, – хмуро ответил Орсо, – или цедит мудреные слова, которые, полагаю, переводятся с медицинского языка как «идите к черту». Но дело плохо, Руджеро. Доктор не отлучается ни на минуту. Даже не спускается к столу. Поэтому я и ужинаю здесь. У меня разом отшибает аппетит от перспективы сидеть в трапезной одному как перст.

Худое смуглое лицо монаха передернулось, губы сжались бесцветной щелью, бусины четок впились в ребро ладони. Несколько секунд он отсутствующе смотрел поверх полковничьего плеча, а потом вздохнул, роняя четки на стол.

– Вы правы, – проворчал он, – день не постный. Любезный! Подайте вина! – Охватив ладонями кружку, доминиканец заговорил, сухо чеканя слова и делая длинные паузы: – Вот что, Орсо. Мне не хотелось прежде времени откровенничать с вами. Не хочется и сейчас. Но, думаю, вы должны знать. – Доминиканец запнулся. Залпом ополовинил кружку. – Моя поездка в провинцию принесла некоторые открытия. – Он снова осекся, похоже, все еще сомневаясь, стоит ли продолжать. Орсо же молча ждал, не столь терпеливо, сколь равнодушно. А монах стукнул кружкой, будто отметая колебания. – Орсо, ваш провал ужасен! Но, быть может, еще не все потеряно. Думаю, я знаю, почему вы ничего не нашли в Кампано. Пастор что-то заподозрил и успел избавиться от Наследия.

Полковник покачал головой:

– Не глупите. Ни один из хранителей Наследия никогда не спрятал бы свою Треть так, чтоб ее нельзя было найти. И уж тем более не отдал бы ее в чужие руки.

– В чужие – нет, – согласился монах, – но что, если пастор нашел руки как раз подходящие? У меня нет доказательств, Орсо. Но есть серьезные основания думать, что тогда, одиннадцать лет назад, дело не было доведено до конца. Младший из семьи Гамальяно, похоже, жив.

Он проговорил это на одном дыхании, на лбу выступили бисеринки пота. Умолк, глядя на Орсо. А тот спокойно пожал плечами:

– Тот самый ребенок? Вот как… Ну так что же? Пусть себе живет. Одним грехом меньше, Руджеро, неужели вам не отрадна эта весть?

Монах посмотрел на полковника, будто на умалишенного:

– Не притворяйтесь идиотом, Орсо! – прошипел он. – Вы же прекрасно понимаете! Это все меняет!

– Что это меняет, святой отец? – поморщился военный. – Если мальчик даже уцелел в тот день и теперь прозябает где-то в провинции, то у него нет ничего, кроме грустной истории в прошлом. Или вы думаете, что все эти годы он следил за вами, мечтая отомстить? Снимите эти романтические тряпки, Руджеро, они вам не к лицу.

Монах побледнел, словно полковник только что обругал его отборным площадным лаем. Придвинулся к столу вплотную, и в свете свечей стало видно, что один его глаз темнее другого.

– Орсо… – прошептал он. – Орсо, Орсо… Вы издеваетесь, да и бог с вами, но сейчас не время! Наши поиски годами заходили в один и тот же тупик. Операция, которую вы готовили столько времени, потерпела неудачу. И вдруг именно сейчас выясняется, что в мире есть еще один живой Гамальяно. А вы пожимаете плечами?

Полковник на миг прикрыл глаза. А потом так же устало спросил:

– Святой отец, прошло много лет. Дети несказанно меняются с годами. Да и сомневаюсь, что вы особо рассматривали того малыша. Или парень сам представился вам под своей… хм… прославленной фамилией?

Руджеро откинулся назад и резко потер лоб:

– Я уже сказал, у меня нет доказательств! Да, я могу ошибаться! Но Орсо, мы опять в тупике! И не вправе пренебречь даже самым паршивым шансом! Треть должен был хранить пастор, но ее у него не оказалось! Зато меньше чем в сутках пути от Кампано вдруг появился юнец, будто срисованный с фамильного портрета! Не слишком ли занятное совпадение, полковник?

Брови Орсо раздраженно дрогнули:

– Хорошо. Для очистки совести я пороюсь в этом совпадении. Как этот ваш недоносок выглядит?

Монах скривился от скучающего полковничьего тона и сухо отчеканил:

– Он подмастерье. Называет себя падуанцем. И у него есть особая примета: он слеп.

– Что? Слеп? – Орсо вскинул голову, впервые проявив интерес к разговору.

– Ему это не слишком мешает, – отрубил Руджеро. – В остальном он ничем не примечателен. Ему около семнадцати лет, долговяз, худощав, черноволос, имеет рубец от плети на щеке, оборван и… хм… недурной танцор.

Доминиканец отрывисто сыпал словами, не замечая, как полковник стремительно меняется в лице.

– Погодите, Руджеро! – вдруг перебил он. – Вы уверены в этом описании?

– Я описываю вам живого человека, а не полустертую фреску! – огрызнулся доминиканец. – Но, вижу, вы по-прежнему полны скепсиса. Не смею больше вам докучать.

Он бросил на стол монету, со скрежетом отодвигая скамью, но полковник тоже привстал с места:

– Да погодите вы, Руджеро! Не такая уж я неблагодарная скотина. Вы отсыпали мне леденцов из вашего кармана – и я тоже готов с вами поделиться. Но учтите, это все может быть одним сплошным совпадением. Сядьте!

Орсо снова опустился на скамью, потянулся за кувшином и налил вина обоим.

– Руджеро, я повторяю, мы можем гоняться за призраками. Дело в том, что в Кампано… да, черт подери, я сделал все, что мог, обшарил это паршивое графство, как голодная дворняга пустую кухню, но ничего не нашел. Представьте себе мое разочарование.