Дальше последовали поздравления от графа и его семейства, Айсманна и «ударников».

— Знаешь, Зигфрид фон Дойчланд, я вот нутром чуял, что ты парень не промах, — ухмыльнулся Конрад, — но в итоге все равно ты нас всех крепко удивил.

В самом конце Айсманн прочитал мне короткую лекцию о привилегиях кавалеров Железного Креста, которые сводились, по сути, к праву ношения военной формы в повседневной жизни, хотя отставные военные имеют право только на парадную в торжественных случаях. Вторая привилегия — при наличии Креста или орденской колодки все военнослужащие отдают кавалеру Креста честь вне зависимости от звания, исключение — только высшее командование с маршальскими рангами.

— Ну вот, — сказала мне Брунгильда уже в доме, когда мероприятие закончилось и генерал с оркестром отбыли обратно, — все как я и говорила. Ты приглашение-то прочти — персональное торжество или сборное?

Оказалось — сборное, но помимо меня только два других «виновника торжества», причем явно «помельче» меня.

— В общем, ты звезда номер один, — подытожила Брунгильда, — бал практически твой. Кстати, как именно тебя называют в документе? Фон Дойчланд?

Я кивнул.

— Ну вот, — резюмировал граф, — вопрос с титулом, как я и спрогнозировал, уже решен и обратного хода не будет. Еще раз мои поздравления, герр фон Дойчланд.

— Спасибо, ваша светлость.

— А когда? — не унималась Брунгильда.

— Назначено на воскресенье.

— Через три дня. Понятно.

— Ты сможешь?

Она только фыркнула:

— А ты сомневаешься?

* * *

Три дня я потратил с пользой: библиотечные посиделки не прошли даром и теперь я, хочется верить, буду не очень часто использовать отмазку «ой, не помню, у меня амнезия». Заодно подыскал себе курорт, ну или, вернее, Брунгильда подсказала, а я просто остановил свой выбор на городе Сплит в Хорватии: тут тебе и Мосорские горы, тут тебе и море, тут тебе и город, насчитывающий тысячу семьсот лет, с кучей достопримечательностей, включая дворец Диоклетиана. К тому же море на самом деле не совсем море, а залив Каштела, причем Сплитский пролив перегорожен и охраняется, благодаря чему можно не опасаться, что в пятидесяти метрах от пляжа внезапно всплывет подводная лодка ацтеков.

Ну а самое главное — это Хорватия, а не Рейх. Хорватия, как я узнал в библиотеке, хоть и состоит с Рейхом в военно-оборонительном союзе, но де-факто независимая от него страна. То есть, в теории, уже из Хорватии я могу навострить лыжи куда угодно, например, в Сербию, а Сербия уже, в свою очередь, находится в союзе с Российской империей. То есть — раз-два и в дамках. Правда, в саму Сербию я уже так просто не попаду — нужны другие документы. Так-то проехать смогу и с рейховским паспортом, но дальше новые документы придется делать на месте. Так что выгоднее сделать паспорт в Хорватии и уже с ним — в Сербию, как-то так. Правда, у меня нет ни малейшего опыта в плане выхода на «нужных людей», придется что-то изобретать.

Свой «отпуск» я согласовал не знаю с кем: просто подписал бумагу и на следующий день Айсманн сообщил мне, что дело в шляпе и мне уже заказаны билеты. Сборы у меня короткие — имущества-то нету. Так что схожу на тот самый бал — а потом отчаливаю.

* * *

В назначенный час мы с Брунгильдой вышли из лимузина — да, я даже не сомневался, что Айзенштайны на важные встречи ездят на лимузине — и оказались перед впечатляющим чуть ли не дворцом. Высота — метров двести пятьдесят как минимум, уж точно не ниже «сталинских высоток». Архитектура — «современно-строгая», без излишеств, с огромными окнами «во всю стену». Вот он какой, Германский замок, но я и не сомневался, что сердце Рейха будет впечатляющим.

Мы вышли у подножия лестницы ступеней на тридцать — я в пиджаке-визитке, который мне принес Исаак, Брунгильда в изысканном и стильном вечернем платье и на каблуках, благодаря которым кажется еще выше и стройнее, чем она есть — и моментально оказались под прицелом примерно сотни объективов камер и фотоаппаратов.

— Встречай нас, высший свет, — ослепительно улыбнулась Брунгильда.

Я галантно предложил ей руку и мы двинулись вперед и вверх. Бруни ступает уверенно, что вообще несколько странно для человека, еще три дня назад катавшегося в кресле с моторчиком и колесами. Но в мире, где есть магия, это нормально, как я понял. Впрочем, я все равно готов подхватить ее, если она пошатнется.

Репортеры тут, как я сразу отметил, либо просто воспитанные, либо хорошо вышколенные: щелкают камерами, выстроившись на лестнице с двух сторон, но не тычут в лицо микрофоном, так что мы поднимаемся без помех и с достоинством.

У широких дверей на вершине лестницы — два здоровенных бойца в особенно массивных «уберах» и с церемониальными винтовками, судя по размерам — противотанковыми, но в столы вставлены флагштоки характерных черно-красных знамен. Двери открываются перед нами автоматически — и вот мы в вестибюле.

Тут нас уже ждет то ли швейцар, то ли церемонимейстер, и мы идем следом за ним.

В громадном зале уже куча народу: явно все в сборе. Ну так заведено, что самые важные гости появляются последними, и в данном случае это, видимо, мы.

Тауматург, миллионер, умник и циничная сволочь

Церемонимейстер хорошо поставленным голосом через динамики — у него явно радиомикрофон в воротнике — объявляет прибытие герра фон Дойчланда и фройляйн фон Айзенштайн, и присутствующие плавно и без спешки расходятся в стороны, образовывая коридор по центру, и перед нами внезапно остается всего один человек. Я до этого ни разу не видел четвертого фюрера, но сразу догадался, что это он.

Густав Адольф Имлерих оказался высоким худощавым человеком за пятьдесят, но без проседи и с энергичной походкой. Мы идем к нему, он идет нам навстречу и протягивает руку для рукопожатия.

Я бы предпочел не то что за руку с ним не здороваться, а вообще не встречаться, и запросто мог бы придумать благовидный предлог тут даже не появляться, но… Я просто не мог «обломать» Бруни: все-таки, она мне крепко помогла, когда я был по уши в заднице, и не припомнила зла, а ее семья, главным образом отец — помогли в десять раз больше. Брунгильда получает вожделенную возможность ярко засветиться в высшем свете, на передовицах газет и в новостных передачах, и теперь мы с ней как бы немножко квиты, долг платежом красен.

Рукопожатие Имлериха — неожиданно