открыли суматошный огонь на поражение. Но монстр был не так уж и медлителен? Когда было нужно, он был весьма быстрым и умелым. Он словно танцевал во тьме, между вспышками выстрелов, избегая ударов, и высасывая из них жизнь своими темными клыками, и щупальцами, когти на концах которых также были весьма смертоносны. Все больше теней сливалось с его формой, делая его еще более устрашающим.

По мере того, как бессильно сражающиеся часовые падали, лагерь становился кладбищем, погруженным в мрак. Разумные существа просыпались от звуков панической перестрелки, но были слишком поздно. Потусторонний монстр, питающийся их жизненной силой и даже душами, остался величественно стоять посреди лагеря, Окруженный мертвыми иссушенными телами. Ночь проглотила свет, а тьма теперь царила в этом жутком лагере, оставив после себя лишь мертвую тишину.

Под утро, когда первые лучи солнца постепенно начали проникать сквозь облака песчаной бури, они осветили ужасающую картину смерти в разорённом монстром лагере. Всякое движение в нём уже давно прекратилось, и теперь здесь царила тишина, прерываемая лишь шорохом песка и слабыми ветрами. Мертвые и полностью иссушенные тела разумных существ лежали повсюду. Словно куклы, брошенные посреди катастрофы. Одни были искривлены от ужаса, другие сохраняли выражение страха на лицах, замороженные в последний момент. Кровь, как темная смоляная жидкость, что вытекала из их ртов и ушей, окрашивая песок в красные и черные оттенки, уже застыла, превратившись с своеобразный прообраз слюды. Трупы часовых всё также лежали на своих постах, где их и застала столь жуткая смерть… Их глаза теперь навечно были пустыми и холодными. А выражение застывших в муках лиц, теперь отражали не отвагу и радость, а ужас и безысходность. Тень потустороннего монстра, так и не исчезнувшего из этого места после своего ужасного танца смерти, все ещё лежала нависшей над лагерем, словно сгущенный кошмар, который остался после своего проявления. Этот лагерь, который когда-то был местом обитания грозных рейдеров, стал кладбищем. Пепел из потухших костров медленно взмывал в воздух, а темные тени мертвых тел проецировались на песчаные дюны. Звуки жизни и бури, что-то теплое и человеческое, навсегда исчезли из этого уголка пустыни, а вместо этого остался лишь холод и безжалостная тишина, в которой лежал след нечеловеческого кошмара.

Этот жуткий и потусторонний монстр, насытившись жизненной энергией разумных существ, и превратив их тела в иссушенные мумии, словно ожив от спячки, начал создавать себе убежище в этом месте кошмара. Тёмные волны фиолетового свечения, исходившие от его светящейся чешуи, стали тем самым материалом, из которого складывалось его подземное убежище. Медленно, словно постепенно засыпающая тень, он начал выкапывать нору под песчаной поверхностью. Его могучие когти и щупальца буквально рвали землю, создавая подземный лабиринт, сплетенный из кошмарных коридоров. В его пути песок и грунт превращались в темное вещество, сверкающее как уголь, и застывавшее как самый прочный камень. Когда его нора достигла достаточной глубины, монстр устроил в ней свое логово. Стены были покрыты слоем его чешуи, излучающей леденящий свет. Потусторонняя энергия, высосанная из его многочисленных жертв, насыщая воздух своим влиянием, делая убежище местом, где даже само движение ветра казалось замедленным. Монстр устроил себе гнездо в самых глубоких пещерах убежища. Темные тени сплетались вокруг его тела, закутывая его в окутывающий мрак. Закрыв свои многочисленные глаза, он впал в спячку, погружаясь в абсолютную тьму.

Спящий монстр стал стражем Истинной Тьмы, покоящимся в своем подземном убежище. Сотни лет для него будут проходить медленно, и в это время сама природа ласково заключила это место в объятья бескрайнего песчаного океана. За пределами убежища жизнь будет течь своим чередом, но в этом подземном логове монстр готовился к своему возвращению, когда Тьма вновь покинет его тело, и он восстанет, голодный и зловещий, чтобы снова искать свою следующую жертву…

………

Среди тихой, уютной рощи, где листья на деревьях шептались под легким ветерком, и рядом с ярко освещённым озером, что блестело словно живое зеркало, произошло нечто невообразимое. С неба начали срываться светящиеся молнии, словно огненные вихри, создавая арку из лазурных огней. Спустя некоторое время, среди этой какофонии звуков и света, внезапно обрушившихся на эту тихую и безлюдную территорию, с резким хлопком появился межмировой переход, ярко сверкающий изнутри, словно звезда, заключенная внутри кристалла. Переливающиеся оттенки сиреневого, изумрудного и голубого образовывали странное сияние вокруг арки портала. И в этом свечении медленно стали проступать контуры идущих существ, чьи высокие фигуры, словно тени, принялись сгущаться, концентрируясь в зоне выхода в этот мир. Последовательно шагнувшие через портал эльфы постепенно стали видны в этом новом для них мире. Их тела, высокие и грациозные, освещались светом портала, а их длинные, легкие одежды касались земли словно мягкое перо. В руках у них блеснули магическими рисунками встроенных заклинаний посохи, украшенные драгоценными камнями и витиеватой резьбой.

Всполошившаяся от всего этого вторжения природа на свой лад приветствовала новых обитателей. Звуки криков встревоженных птиц зазвучали достаточно громко, цветы распустились в ярких красках, а вода в озере, казалось, стала ещё более чистой и прозрачной. Межмировой портал, созданный эльфами, был не только мостом из разрушенного мира Хаоса в этот новый, но и стал перевалочной точкой, где силы света и природы сталкивались с темнотой и Хаосом. Вышедшие из портала разумные, взглянули друг на друга с чувством облегчения и надежды в глазах. Они приветствовали этот новый мир, где силы природы и света были в равновесии, и куда они, как им казалось, принесли свою мудрость и красоту, чтобы спасти его от погибели. Хотя… Как могли об этом думать те, кто уже фактически участвовал в уничтожении своего родного мира? Ответа на этот вопрос у них явно не было. Да они и не пытались его искать.

Среди эльфов, переступивших порог межмирового портала, были и те, кто нес с собой следы схваток с силами Хаоса. Раненые, одетые в оборванные и потрёпанные доспехи, в течение всех последних часов борьбы с Хаосом были вынуждены принимать всю тяжесть сражения именно на себя. Они до сих пор несли на себе печать битвы, где царили тьма и разрушение. Панический страх следовал за ними, как призрак прошлого. Грозные монстры Хаоса, с искаженными лицами издавая самые невероятные и жуткие звуки, буквально шли за ними по пятам, и стараясь дотянуться за ними из разрушенного мира. Эльфы-беженцы устремлялись в сторону безопасности… Их дыхание было тяжёлым, а глаза наполнены ужасом. Порой, когда кто-то из эльфов-раненых всё же замедлял шаги, другие поддерживали его, несмотря на торопливый бег. Последние признаки иссушенных и