Остаток учебного дня проходит весьма продуктивно. На герменевтике она получает высший балл за ответ на вопрос о символических формах Кассирера, а на английской литературе успешно справляется с внеплановой контрольной работой по ранним произведениям Байрона.

А когда звенит звонок, известивший о конце последнего занятия, Аддамс быстро убирает учебники в рюкзак и наконец решает воплотить намеченный план в реальность.

Флешка перекочёвывает в карман платья, а злополучное эссе по истории искусств — в руки.

Всю дорогу до кабинета профессора Торпа она мысленно выстраивает подходящую линию поведения. С мыслью о неизбежности очередного грехопадения Уэнсдэй уже смирилась — и потому настроена максимально решительно.

— Я принесла эссе, — она входит в кабинет без стука, втайне надеясь застать Ксавье за каким-нибудь компрометирующим занятием. Но он просто сидит за столом в окружении хаотично разложенных листов — очевидно, проверяет их контрольные работы.

— Вы порядком действуете мне на нервы, мисс Аддамс, — бесстрастно роняет Торп, даже не подняв головы на звук её голоса. — Мне казалось, мы пришли к консенсусу.

— Не понимаю, о чём вы, — невозмутимо отзывается она, окидывая кабинет пристальным сканирующим взглядом.

Здесь два стола, но второй абсолютно пуст — похоже, каким-то образом профессору удалось выбить отдельный кабинет в единоличное пользование. Цепкий взор угольных глаз скользит по ровным рядам книжных полок, нелепым вазам с сухоцветами на широком подоконнике единственного окна — и останавливается на открытом макбуке.

— Мы ведь договаривались обходиться без сцен, — Ксавье наконец откладывает в сторону проверенный тест, сцепляет руки в замок и поднимает на неё внимательный взгляд. — Что ты устроила после семинара?

— Мы не договаривались, что я должна раздвигать ноги по первому требованию, — Уэнсдэй надменно вскидывает подбородок, выразительно изогнув смоляную бровь. Молчаливая борьба взглядов длится несколько секунд, после чего Торп вздыхает и отводит глаза.

— Не должна, — кивает он, разделяя стопку бумаг на две половины и отодвигая их на край столешницы. — Но и дерзить мне в присутствии других студентов ты тоже не должна. Особенно — в присутствии своих поклонников.

— Тайлер мне не поклонник, — немало заинтригованная последней репликой, она слегка склоняет голову набок, внимательно наблюдая за реакцией профессора. — У нас кое-какой… совместный проект.

— Ну разумеется, — Торп едва заметно морщится, словно упоминание Галпина вызывает у него раздражение. — А смотрит он на тебя голодным взглядом исключительно из научного интереса.

Хм. Любопытно. И неожиданно.

Даже её скудных познаний в человеческой психологии оказывается достаточно, чтобы распознать в словах профессора плохо скрытую ревность.

— Не припомню, чтобы мы клялись друг другу в вечной верности, — и хотя его внезапные собственнические замашки вряд ли помогут ходу расследования, Аддамс решает продолжить провокацию. — Секс без обязательств такого не предполагает.

— Не предполагает, — снова соглашается Ксавье, потирая переносицу двумя пальцами. — Но, знаешь ли, я не привык, чтобы моя женщина спала с кем-то ещё.

— Тогда мне очень повезло, что я не твоя женщина, — в два шага приблизившись к столу, она небрежно роняет на гладкую деревянную поверхность чёрную папку с эссе.

— Это ведь предлог. Ты пришла совсем не ради эссе, — Торп не спрашивает. Просто констатирует факт. И слегка дёргает уголками губ в снисходительной усмешке. Черты его лица выглядят обманчиво расслабленными, но взгляд тёмно-зелёных глаз остаётся пристальным и сосредоточенным.

— Проницательно, — Уэнсдэй подавляет желание отпустить какую-нибудь ядовитую колкость, вовремя напомнив себе об основной цели всего этого мероприятия. Ноутбук с горящим значком откушенного яблока призывно маячит с левого края стола, а значит, игра должна продолжаться. Вот только она уже не уверена, что исполняет роль ведущего.

— Иди сюда, — чертов профессор подзывает её небрежным взмахом указательного пальца. Уэнсдэй едва не скрипит зубами от раздражения — таким же вальяжным жестом Мортиша Аддамс обычно подманивает свою любимую болонку по кличке Вещь.

Но деваться некуда. Цель должна оправдать любые средства, рано или поздно.

Ко всему прочему, оказавшись в непосредственной близости от Торпа, она снова начинает ощущать насыщенно-древесный аромат его парфюма — и заодно предательский жар внизу живота.

Oh merda. Что за парадоксальная амбивалентная реакция?

Каким образом один и тот же человек может вызывать одновременно и неуемное острое раздражение и жгучее неконтролируемое желание? Словно они идеально подходят друг другу физически, но абсолютно не совпадают на уровне характеров.

Такого не случалось никогда прежде — и это катастрофически сбивает с толку. Запутывает. Выбивает из колеи. Заставляет её чувствовать такую непривычную… растерянность.

Аддамс медленно обходит стол.

Торп откидывается на спинку мягкого стула с невыносимо самодовольным видом.

Но играть по его правилам она категорически не намерена — и вместо того, чтобы сесть к нему на колени, Уэнсдэй пренебрежительно сбрасывает на пол обе стопки контрольных, а потом вальяжно усаживается на край стола.

Профессор неодобрительно косится на воцарившийся хаос — она мстительно усмехается, памятуя о его педантичности.

Прожигая Ксавье тяжёлым немигающим взглядом исподлобья, она нарочито медленно скользит ладонями по бёдрам, приподнимая подол плотного чёрного платья. И с удовлетворением замечает, как тёмная зелень его радужки медленно скрывается под чернотой расширяющихся зрачков.

В голове мельком проскальзывает невольная мысль, что мужчинами парадоксально легко управлять. Всего одно движение — будь то невинный взмах ресниц или же порочное прикосновение пальцев вдоль широкой кружевной резинки чулков — и они как по команде теряют голову. Туманится взгляд, учащается дыхание. Бьющаяся венка на шее начинает пульсировать быстрее.

И хотя Аддамс обычно не одобряет настолько фривольных способов манипуляции, отрицать их эффективность нет смысла.

А секундой позже она запускает руку под платье и слегка приподнимается, чтобы дразняще медленно стянуть нижнее бельё. Плотное чёрное кружево скользит вниз по ногам, слегка царапая нежную кожу. Уэнсдэй успевает подумать, что надеть простые лодочки вместо более привычных ботинок на массивной подошве определённо было отличным решением — совсем не хотелось бы портить сцену коварного соблазнения вознёй с обувью… А потом Торп резко подскакивает на ноги — и, крепко стиснув её талию, рывком подтягивает к краю стола.

У Аддамс невольно вырывается предательски громкий вздох. То ли от неожиданности, то ли от разом накатившего возбуждения.

Довольно трудно дать здравую оценку ситуации, когда сильные мужские ладони скользят вдоль изгибов её тела без единого намёка на нежность. Грубовато сжимают грудь. Беспощадно сминают плотный атлас тщательно отглаженного платья. Требовательно оттягивают высокий воротник, обнажая мертвецки бледную шею с лиловыми следами прошлого безумства.

Она дышит тяжело и загнанно, глядя ему прямо в глаза — насыщенной бархатной зелени там почти не видно, только