Кстати, теперь понятно, откуда появились те вырезанные когтями руны на стволе дуба и в других местах, по которым я в своё время выследил саму албыс. С их помощью она и создавала очередное призрачное Око и цепляла его к дереву, стене здания или другому материальному объекту. Я-то думал, что в этом есть что-то ритуальное, магическое. Но, выходит, смысл у этого действа сугубо прикладной…

— Ну, что думаешь? Получится? — украдкой оглядевшись, нет ли кого, спросил я у албыс.

Похолодало, пошёл мелкий противный снежок, и торчать дальше в парке становилось уже неуютно. Но я был полон решимости завершить начатое.

— А ты смышлёный. Но нужно будет гораздо больше эдры, иначе не удержишь духов.

Я попробовал перекрестить на тотеме ещё несколько потоков, вытянутых из дуба. Но после определённого количества этот трюк перестал работать. Можно, конечно, вливать эдру напрямую из Средоточия, но жечь собственные ресурсы я пока не торопился. Накопить полный грудной узел мне сейчас тяжеловато, а ночью — серьёзный бой.

Пробежавшись по близлежащим аллеям, я решился на небольшой акт вандализма. Улучив момент, когда поблизости никого не было, забрался на фонарный столб и вытащил из плафона увесистый кристалл солнечника размером в два кулака. Сложнее было пронести его тайком обратно — этот булыжник мало того, что топорщился за пазухой, так ещё и начинал светиться.

Установил я его прямо рядом с пирамидкой и запитал от него, как от батарейки, все четыре ловушки-желудя. Сложнее всего тут было обеспечить плавность и равномерность потоков энергии, но, к счастью, с солнечным эмберитом в этом смысле работать проще, чем, например, с огненным — объем эдры в нем не такой огромный, и отдаёт он её постепенно, без рывков.

Я в очередной раз огляделся, нет ли кого поблизости. Немногочисленные прохожие студенты торопливо пробегали по дорожкам, подняв воротники и вжимая головы в плечи, прячась от ветра и мокрого снега. Им было не до меня. Я и сам уже изрядно задубел, но бросать начатое было бы глупо.

Сооружённая мной конструкция, если смотреть на неё обычным зрением, была очень невзрачная. Но в энергетическом спектре полыхала огнями и светящимися полосами, как новогодняя ёлка. При этом ещё и была жутко нестабильной — то и дело приходилось мысленно подправлять потоки, удерживая систему в шатком равновесии.

Но реальные сложности начались, когда я начал размещать Аспекты в ловушках-желудях. Начал с самого простого — Аспекта Вепря. Тот втянулся в ловушку легко, сам собой. А вот с Укреплением пришлось повозиться — тугой вибрирующий комок энергии не хотел держаться в хрупкой энергетической клетке, так что пришлось увеличить нажим и влить в неё побольше эдры. А уж когда я освободил Аспект Зверя, процесс и вовсе стал напоминать жонглирование — я отчаянно пытался удержать все три сущности на своих местах.

Кристалл солнечника пульсировал и тускнел на глазах, покрываясь сеткой трещин. Эдры, вытягиваемой из дуба, тоже не хватало, так что мне пришлось подключить и свои резервы. Но, наконец, удалось зафиксировать Аспекты в треугольнике, лежащем в основании пирамидки. Затем я повёл их по граням наверх, к вершине, чтобы слить воедино.

Я так увлёкся процессом, что всё окружающее перестало для меня существовать. Даже холод и ветер не ощущались — меня наоборот бросило в жар, всё тело дрожало от напряжения. Пойманные мной Аспекты и правда сейчас напоминали живых существ. Что-то вроде медуз или тому подобных морских тварей — беспокойных, шевелящих щупальцами, конвульсивно дёргающихся в ответ на мои усилия. И так и норовящих выскользнуть. Но я упорно тянул их к вершине моей самодельной пирамидки, перетаскивая в общую ловушку.

На моменте слияния пришлось изрядно попотеть. В прямом смысле. В эти мгновения моё тонкое тело словно слилось воедино с сооружённой конструкцией и с дубом, и я даже на физическом уровне ощущал огромное напряжение. Меня будто колотило током — несильно, но достаточно для того, чтобы все мышцы задеревенели, а кожа покрылась горячей испариной. Из горла рвался натужный хрип, переходящий в рычание…

Кажется, я ненадолго вырубился. Короткая яркая вспышка вдруг сменилась темнотой, а потом я вдруг обнаружил себя лежащим на земле ничком. Левая щека занемела — я уткнулся ею прямо в припорошенную снегом палую листву, и этот холодный компресс здорово бодрил.

— Сибирский? Это вы?

Я встрепенулся, быстро поднимаясь на ноги. В ужасе оглянулся на обломки пирамидки, валяющиеся у корней дуба. Если бы не белеющие на них тряпичные полоски, с помощью которых я скреплял конструкцию, и вовсе нельзя было понять, что это не обычный мусор. Но никаких энергетических следов рядом не было видно, и даже потоки эдры самого дуба вернулись в исходное состояние, спрятавшись глубоко в ствол.

Сколько же я так провалялся⁈ Похоже, несколько минут.

— Богдан? С вами всё хорошо?

Шагах в десяти от меня, за невысокой оградой, окружающей дуб, стояла невысокая стройная женщина в очках, зябко кутаясь в пальто и пряча ладони в меховую муфту.

Амалия, секретарша ректора. Интересно, что она успела увидеть? Выглядит не особо испуганной — скорее, немного удивлённой.

— Да-да, — рассеянно отозвался я, вытирая лицо рукавом. — Я тут просто…

Сходу придумать правдоподобное объяснение тому, почему я валяюсь на земле посреди парка, было непросто, но, к счастью, Амалию это, похоже, не сильно волновало — она изрядно продрогла на ветру в своём тонком пальто, только и мечтая вернуться в помещение.

— Мне подсказали, что вас можно найти здесь. И хорошо, что я вас застала. Вас Николай Георгиевич к себе вызывает. Это срочно!

Не дожидаясь ответа, она повернулась в сторону учебного корпуса, давая понять, чтобы я поторопился.

— Да, конечно, — с облегчением выдохнул я, покидая место ритуала.

Заглянул в Сердечник…

Уф… Ну, гора с плеч! Вроде бы получилось. Аспектов стало на два меньше, и звериный выглядел несколько иначе, чем до эксперимента. Плотнее, насыщеннее, крупнее, так что едва помещался в ячейке. Переключаться на него прямо сейчас я, понятное дело, не стал, но настроение резко улучшилось. Его сейчас не могла испортить ни промозглая погода, ни испачканное пальто, ни предстоящая выволочка от Кабанова. А в том, что разговор будет не из приятных, я почему-то был уверен.

— А не знаете, по какому вопросу меня вызывают-то? — всё же уточнил я у Амалии, догоняя её и шагая рядом спиной вперёд, чтобы заслонить её немного от ветра.

Девушка, щурясь от колючих снежинок, летящих в лицо, покачала головой.

— Нет. Но он очень торопил. У него гость в кабинете. Я так поняла, он-то с вами и хочет переговорить.

— Что за гость?

— Какой-то важный чиновник, — ответила она заговорщическим тоном, чуть понизив голос, будто нас