защиты своих населенных пунктов. К началу войны за плечами у этих ребят уже было несколько лет подполья, обладали они и опытом ведения оборонительных действий, партизанской войны. Многие из них вскоре стали командирами рот, батальонов и полков в армии обороны Нагорно-Карабахской Республики. Кроме наших местных, воевали у нас и постоянно сменяющие друг друга добровольческие отряды из Армении. Обычно они приезжали специально для участия в конкретной операции, а после ее завершения часть бойцов уезжала, часть оставалась. Этот фидаинский подход сейчас, когда интенсивность военных действий стремительно нарастала, становился неэффективным, и требовалось срочно от него уходить.

К 1992 году в наших войсках начали появляться профессиональные военные. Представьте: человек всю жизнь служил в каком-то уголке Советского Союза. И вдруг страна распалась, перестала существовать, его военную часть расформировали. Все, что он в жизни умеет делать и к чему привык, – это служить в армии и подчиняться командованию, а теперь стало непонятно: где служить, кого считать командованием, кому подчиняться? Никакого союзного министерства обороны уже нет и что делать этому человеку? Он возвращается домой, в Армению, идет в министерство обороны, и оттуда его отправляют в Карабах. А кто-то и сам приезжал к нам, безо всяких назначений, потому что был отсюда родом. Так у нас появились Аркадий Тер-Тадевосян[62] (по прозвищу Коммандос), артиллерист Жора Гаспарян, зампотех Вячеслав Уснунц и многие другие. Получилось необычное сочетание: наши бойцы, отслужившие срочную службу в Советской Армии и накопившие боевой опыт в партизанской войне, и профессиональные военные, которые обучались военному искусству, но никогда не воевали в подобных условиях. Их готовили к ведению совсем других войн. Но одно дело – когда друг с другом сталкиваются две армии, и совсем другое, когда в операции участвуют и армия, и разрозненные отряды, и ополченцы. Профессиональные знания военных, их умение обращаться с военной техникой, знание тактических принципов постепенно синтезировались с простой смекалкой и здравым смыслом, которыми в избытке обладали наши местные бойцы и которые были необходимы в этой пока еще «полупартизанской» войне.

Происходило взаимное влияние: бывшие партизаны набирали опыт, знания, учились использованию военной техники, дисциплине, получали навыки, которыми владели профессиональные военные. Те же, в свою очередь, оказавшись в новой и незнакомой для себя ситуации, учились той тактике ведения боевых действий, которая ей соответствовала. Результат получился интересный: прямо на глазах наши ребята становились профессиональными военными, а профессиональные военные становились немножко партизанами. А еще через некоторое время все окончательно смешалось и разделение на профессионалов и непрофессионалов исчезло. Это было естественно: если человек, даже не имеющий военного образования, воюет уже год-полтора, то он неизбежно становится профессионалом. Вероятно, он не сможет сделать расчеты, наверняка не стал за это время специалистом в военной топографии, но местность он знает лучше того, кто умеет читать карты.

Когда у нас появились средства ПВО, все преподаватели Степанакертского педагогического института с кафедры математики и физики поголовно стали пэвэошниками или артиллеристами. Для ведения артиллерийских расчетов знание математики оказалось весьма кстати. Переквалифицировались они быстро – вот что значит высшее техническое образование! Взяли в руки учебники и по ним освоили азы этой науки, а в остальном здорово помогли разобраться приехавшие к нам офицеры-армяне и наши друзья – военные, задержавшиеся после вывода союзных войск. А еще чуть позже у нас появился уникальный специалист, благодаря которому мы подняли нашу артиллерию на совершенно иной уровень.

Христофор Иванович Иванян[63], советский генерал, артиллерист, приехал к нам из Ленинграда в самом начале войны. Приехал, как он сам говорил, просто взглянуть, что у нас происходит, а остался на несколько лет. Опытом обладал огромным, прошел всю Великую Отечественную войну, был награжден орденами и медалями. После войны служил начальником артиллерии в дивизии, занимал различные высокие командные должности. Человек действительно феноменальный! В свои семьдесят – казалось бы, уже старик – он обладал столь неуемной энергией, что ей могли бы позавидовать молодые. Генерал влезал во все дела, участвовал во всем происходящем, дважды его машина подрывалась на минах, но как только он приходил в себя, тут же снова рвался в бой и лично участвовал в операциях, несмотря на возраст. Иванян был асом в артиллерийском искусстве, активно занимался обучением наших бойцов, и до сих пор именно благодаря ему Карабах может гордиться своей артиллерийской школой.

В целом картина, которую представляли собой наши вооруженные силы к началу 1992 года, была довольно пестрой, и теперь Комитету самообороны предстояло сконцентрировать и объединить все отряды под своим началом. Кроме того, в обязанности комитета входило снабжение отрядов вооружением и боеприпасами, а также планирование и координация военных действий.

Неудивительно, что руководителем комитета выбрали Сержа Саргсяна: он уже года три активно занимался отрядами самообороны, хорошо знал всех командиров и тонкости взаимоотношений между ними. Опыт партийно-комсомольской работы и терпеливый характер позволяли ему строить доверительные отношения с непростым и весьма разношерстным в то время составом руководителей отрядов, как карабахских, так и прибывающих из Армении. Трудолюбие и готовность вникать в детали помогали управлять сложным процессом материально-технического снабжения в ситуации, когда армия еще структурно не оформилась, но обеспечивать отряды всем необходимым уже требовалось.

Таким же органичным было и назначение Самвела Бабаяна. Военного образования Самвел не имел, но он обладал особой внутренней силой, харизмой, заставлявшей людей подчиняться ему, умением четко ставить задачи и предельно жестко требовать их выполнения. Именно эти качества на войне становятся чрезвычайно ценными, особенно если есть острая необходимость объединить все отряды в жесткую армейскую структуру. Остальные командиры Самвела уважали и побаивались. Отсутствие специальных знаний компенсировалось его интуицией и смелостью. При разработке операций он часто предлагал неожиданные и дерзкие решения, которые никому другому и в голову не могли прийти: «Вот так можно пойти, вот так давайте сделаем, а потом вот так!» Его абсолютная уверенность в успехе заражала всех, хотя сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что многие из идей Самвела включали в себя изрядную долю авантюры. Азартность была у него в характере, а уровень риска часто оказывался весьма высоким; однако, несмотря на это, предложенный им план чудесным образом приводил к успеху. В комитете Самвел выполнял всю непосредственную работу с отрядами по разработке и организации военных операций. Разделение обязанностей между ним и Сержем произошло само собой, естественно, под влиянием текущих событий.

Позднее, в начале 1993 года, когда шел процесс активного преобразования отрядов в армейские структуры, отношения между ними осложнились. Некоторые командиры принялись лавировать между Сержем и Самвелом, что в корне противоречило армейскому принципу единоначалия. Ситуация разрешилась сама собой, когда