Выйдя в коридор, она огляделась и посмотрела на запертую дверь кабинета синьора Б.

Джербер подумал, что этим взглядом, безмолвным, но выразительным, она вновь пытается сравнить старшего и младшего Джербера, и не в пользу последнего. Возможно, судья тосковала по первому, истинному улестителю детей. Как не согласиться с ней. Попытка унизить психолога, однако, была пресечена в зародыше визгом мобильного телефона. Даже не извинившись, Джербер порылся в кармане, вынул смартфон и ответил на звонок.

– Доктор Джербер, извините, что беспокою.

Звонила мать Лавинии: на экране высветился ее номер. Судя по тону, она была обеспокоена.

– Что случилось? У вас все хорошо?

– Звонили из школы, сегодня утром Лавиния не пришла.

Такое случилось не в первый раз, время от времени девочка вытворяла нечто подобное, когда ей что-то взбредало в голову. С тех пор как проявились симптомы, из-за которых она попала к Джерберу, у нее часто случались срывы, поведенческие скачки. Не раз мать, давно уже бывшая в разводе, прибегала к его помощи, чтобы найти пропавшую дочь. Эти ее эскапады обычно длились несколько часов, максимум полдня. Не сегодня, мысленно взмолился психолог. Он разваливался на куски, к тому же нужно было искать новую зацепку в деле Нико.

– Вот увидите, все будет как всегда, – пытался он успокоить женщину.

Бальди не спускала с него глаз, изнывая от нетерпения. Джербер сделал ей знак минутку подождать, но она не вытерпела и секунды.

– Ты все еще намерен отозвать свое заключение относительно Николина, если я больше не позволю тебе видеться с мальчиком?

– Простите, одну секунду, – сказал он маме Лавинии, прикрыл смартфон рукой и резким тоном заговорил с Бальди: – Вы сами это сказали, верно? Если обнаружится труп матери, вы сможете обвинить ребенка в убийстве и без моего экспертного заключения. До тех пор пусть меня клеймят прокуратура, пресса и общественное мнение, но то, как повернется дело, зависит только от меня.

До судьи дошло, что ей незачем больше задерживаться. Но прежде чем уйти, она напоследок сообщила, что хотела:

– Час назад ищейки взяли след, обнюхав старую одежду Миры.

Пьетро Джербер вдруг почувствовал, что его загнали в угол. С одной стороны, мать пропавшей девочки-подростка ждала на линии, надеялась на его помощь, одновременно напоминая, что он забросил всех своих пациентов ради Николина. С другой стороны, суровое предупреждение судьи. Вот зачем она приходила, сказал он себе, наконец-то поняв причину.

Его время истекало.

27

В двадцать три года Пьетро готовился к защите диплома. После ночного визита в Гарфаньяну, на виллу в неоклассическом стиле, когда синьор Б. показал ему, какие возможности таит в себе лечение гипнозом, он взялся за учебу и наверстал упущенное.

Он уже не пренебрегал возможностью пойти по отцовским стопам и стать детским психологом.

Вот только после того, как он увидел отца в работе, они больше не говорили о произошедшем. Пьетро знал, что следует дождаться подходящего момента. Возможно, отец тоже это понимал. Наконец в один прекрасный день Пьетро почувствовал, что готов, и явился в кабинет в мансарде, рядом с площадью Синьории. Он не был там с детских лет. Вел себя так то ли из духа противоречия, то ли желая подчеркнуть, что они с синьором Б. разные люди и это непреложно. А в тот день Пьетро переступил через собственную гордость, уповая на то, что отец не поставит ему в вину столь резкую перемену. Но, приняв сына в джунглях из папье-маше, синьор Б. всего лишь выслушал его просьбу.

– Ты меня научишь? – спросил Пьетро без обиняков, имея в виду технику гипноза.

Отец, которому было тогда чуть за пятьдесят, подошел ближе, пытаясь прочесть что-то в выражении его лица или во взгляде. Может быть, отблеск чистого, незамутненного любопытства, необходимого для того, чтобы приобщиться к таинству.

– Сначала я должен представить тебя Братству гипнотизеров Флоренции, а они решат, стоит ли принять тебя в наши ряды.

Услышав столь звучное название, наводившее на мысль об обрядах инициации, Пьетро сразу представил себе некую секту, тайное общество, как у магов или масонов. Они собирались каждую пятницу, по вечерам. Встречались в каком-то секретном месте. Отец велел не задавать вопросов, пока они не придут туда.

Привел его на площадь Гольдони, где располагалась аптека Мюнстерманна: она была основана в 1897 году и славилась некоторыми лекарственными препаратами, но особенно косметикой, которая изготавливалась по рецептам, не менявшимся на протяжении десятилетий. Синьор Б. всегда покупал там особое фиалковое мыло для жены и продолжал это делать, даже овдовев, может быть, чтобы не изменять традиции.

Пьетро и не представлял себе, что это место может служить для другой цели.

Они пришли вскоре после закрытия аптеки, пробравшись под наполовину опущенной рольставней, которую тотчас же закрыл до конца человечек в белом халате, сказавший им вполголоса:

– Остальные уже собрались.

От старинных шкафов исходил запах эссенций, пропитавших древесину за сто с лишним лет. В самой дальней комнате, пройдя между разноцветными колбами, испускавшими всякого рода ароматы, Пьетро и его отец отыскали дверцу, за которой скрывалась выбитая в стене лесенка, ведущая на верхний этаж дворца. Они протиснулись в эту вертикальную штольню, и, пока поднимались, Пьетро слышал мужские голоса и взрывы смеха. Слов было не разобрать, даже непонятно, сколько человек там собралось. Наконец они оказались в низком мезонине.

Пьетро ожидал увидеть маленький эзотерический храм и был несколько разочарован, когда перед ним предстал обычный маленький столик, за которым двое мужчин средних лет играли в карты.

– Ну что, раскололся? – спросил у синьора Б. один из них. Было ясно, кого он имеет в виду.

– Познакомься: вот Братство гипнотизеров Флоренции, – провозгласил отец, сделав широкий жест рукой.

Все трое расхохотались. Кроме Пьетро: он весь напрягся, настолько ему было неловко, настолько взбесила его отцовская шутка.

– Выпей вина, – предложил один из присутствующих. И налил ему бокал превосходного «Сассикайя».

Минуты шли, Пьетро расслабился и узнал, что это место встреч им любезно предоставил старый владелец аптеки и что они трое знакомы с университетских времен. Они встречались раз в неделю – перекинуться в картишки, распить бутылочку доброго красного винца, поддержать старую дружбу.

– Вообще-то, сегодня один из наших не пришел, – сообщил отец. – Мы пригласили тебя, чтобы ты занял его место.

Эти собрания были особенными по двум причинам.

Первая заключалась в том, что все игроки были гипнотизерами. Синьор Ф. был штатным профессором клинической психиатрии и лечебного гипноза, а синьор Р. – специалистом по регрессивному гипнозу.