– Конечно это не то, что я искала, – словно оправдываясь, а может объясняясь сама себе говорила Мила, – я тела маленькую студию, а тут две полноценных комнаты и просторный балкон. Ты только посмотри! Да тут можно кабинет сделать, посадить цветы.

Она уже распланировала все, даже мысленно вошла в эту квартиру, но я посмотрел на цену и сразу все понял. Либо Мила откажется от мечты, которая у нее неожиданно появилась, либо она начнет работать еще больше, чтобы взять кредит или ипотеку.

– Очень красиво! – согласился с ней, – а находится где?

И тут квартира по всем параметрам подходила Милане. Рядом парк с прудом, недалеко хороший магазин и кофейня с рестораном. И двор отличный – закрытый от посторонних глаз, уютный. Глаза ее горят, не нужно быть провидцем, чтобы понимать – девушка нашла то, что искала. Но тут она резко, словно больше не хочет делиться со мной чем-то личным и сокровенным, резко закрывает вкладку и убирает телефон в карман джин, словно закрываясь от меня.

– Но она мне все равно не подходит! – говорит уверенно и отступает на шаг. – Мне предложили работу заграницей. Моя старая команда ползет вверх, но им не хватает меня.

– Ты уже собралась… – ком в горле такой огромный, что мне с трудом удается его сглотнуть.

– Нет, я же еще работаю на Льва Константиновича. Но, уже о своих намерениях предупредила.

Она резко поворачивается, и я всем своим поломанным существом чувствую, как между нами медленно образуется пропасть. Вот только это яма немного заросла травой, как все с новой силой летит вниз, рушится на моих глазах. И, я только поджимаю губы, уже прекрасно зная, что мне не место в жизни Миланы. Как бы ни хотелось в ней задержаться.

Поспешно, насколько это возможно в данной ситуации, перевожу тему в другое русло. Мы обсуждаем проект, который ведем вдвоем. Я, худо-бедно делаю макеты интерьера, которые Мила доводит до логического завершения. И я никогда ей не признаюсь, каким слабаком чувствую себя в этот момент, но одновременно с эти, какую гордость испытываю. И пока темой нашего разговора завладевает отделка стен, проговариваю про себя адрес, который уже запомнил на каком-то новом для себя уровне, но все равно проговариваю про себя каждый раз, когда образуется пауза.

Через час меня увозят на очередную болезненную процедуру. И пока идет подготовка к ней, в перерыве пишу Войнову, что хочу купить квартиру. И даже скидываю адрес. Я точно знаю, что моих денег может хватить, значит осталось все очень аккуратно оформить, чтобы не выглядело как подкуп или желание отблагодарить за все, что Мила для меня сделала.

Но ответа от юриста не дожидаюсь, снова возвращаюсь к тренировкам, которым в моей жизни стало очень много. Верхняя часть туловища довольно заметно раздалась. И ведь так надо, потому что скоро пересаживаться в кресло, нужно будет самому себя транспортировать.

Но и это уже не кажется великой проблемой. Мне б только встать, мне б только доказать…

* * *

А между тем день сменяется днем, а Милана больше не смотрит квартиры. Кажется, выбрала какую-то небольшую студию, но лишь для того, чтобы купить. Она в нее и не ездит толком, только на ту съемную, которая одна на двоих. И работает, все больше от меня отдаляясь и отключаясь. Мила уже все решила, не дав и шанса на что-то больше, чем между нами есть.

Постепенно, с помощью инструктора, я смог перебраться в коляску. И в самый первый раз долго держался руками за колеса, переваривая и принимая неизбежность – так мне придется прокататься долго. Хоть и восстанавливаюсь, но мне нужно полгода минимум, чтобы о чем-то точно говорить. И ведь только пришла зима, далеко выбраться вне стен центра я не смогу в одиночку, только с кем-то.

Когда своим ходом вернулся в палату, меня ждали неожиданные гости. Рядом с Олегом Михайловичем, который за этот долгий срок от нас так и не отказался, сидел мужчина в форме.

– Мы нашли того, кто спровоцировал аварию.

Мой взгляд метнулся на застывшую у окна фигуру Миланы. Она крепко опиралась руками об подоконник и низко опустила голову.

– И кто это? – хрипло уточнил я.

– Резанов Виктор Сергеевич.

И кажется, в этот момент мир между мной и Милой разделился. Она больше на меня не смотрела, возможно, стыдилась своего отца, возможно даже в чем-то себя винила. Я же слушал о том, как все на самом деле произошло. Слушал и не запоминал.

Да, он подслушал разговор с моим отцом, сделал быстрые выводу и просчитал шансы, как быстро можно вывести меня из игры. Сначала меня, потом Милану. Резанов знал о нашей семье все, чем беспощадно пользовался, стоило моему отцу остаться с ним наедине. Он давил, унижал, оскорблял и добивался того, чтобы его слушали и принимали. Вот так просто… один ход и чья-то жизнь лишь разменная монета к достижению цели. Удивлен ли я? Скорее нет, чем да. Что готов делать? Руководствоваться букве закона, тем более, отцу Миланы итак придется несладко, так как всю вину по всем пунктам он взял на себя, освобождая молодую супругу от ответственности, но частично утянул некоторых членов ее семьи за собой.

В то болото я даже не лезу, мне совершенно не интересна судьба тех людей, меня волнует только то, как отстраненно стала вести себя девушка.

– Мила, – позвал ее, а после подъехал ближе, чтобы взять за руку, – что не так?

– Все, наверное, все, – шепчет и поворачивает ко мне. На лице слезы, которые текут дорожками вниз. Мила неловко слизывает капли с раскрасневшихся губ, а я смотрю только на нее, не в силах оторвать взгляд.

– Почему?

– Потому! – срывается на крик, зажимает себе рот руками, – потому, что отец мой – убийца!

– Ты, но не он! – повышаю голос, – не надо себя винить! Ты не причем!

Она качает головой, трясет ей отчаянно.

– Все, кто со мной – всегда страдают!

Мне приходится резко потянуть ее на себя, заставить сесть на колени. Положа руку на ее затылок, буквально вжал в себя с силой, чтобы не могла сопротивляться. А ведь я в очередной раз ошибся, полагая, что она справится совсем. Нет, это надлом, конкретный такой, сильный, который рвет душу не только ей, но и мне. Надлом, который срасти просто так не выйдет.

– Не говори глупости, – произношу, целуя ее в висок, касаясь губами щеки, – не говори ерунды!

Мила всхлипывает, чуть отстраняется, растирает по лицу слезы, а я подаюсь вперед и ловлю ее губы своими. И не могу оторваться, когда понимаю, как она неловко мне отвечает, как держится за меня руками, как хватается так, словно я ее единственная опора.

И мне кажется, что между нами страсть, голод, безумие! Мы словно друг до друга дорвались и уже не сможем отказаться. Но самое беспредельное счастье, которое я только мог почувствоваться – это желание! Мое дикое и яростное, мешающее! И ее – сводящее с ума. Мила неловко отстраняется и пытается удобнее уместиться, но я лишь шиплю, когда она снова и снова ерзает. Глаза ее при этом с каждый разом все шире и шире открываются, а я остановиться не могу, снова набрасываюсь на губы, кусаю их осторожно по очереди и млею от стонов.