Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Психология » Реальное и сверхреальное - Карл Густав Юнг

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 73
Перейти на страницу:
добру или к худу, суть бессознательные психические факторы; именно они приводят в действие сознание и тем создают sine qua non условие существования какого бы то ни было мира вообще. Мы погружены в мир, созданный нашей собственной психикой.

На основании всего этого мы можем судить о масштабах ошибки, допускаемой западным сознанием, которое отводит психическому роль реальности, производной от физических причин. Восток мудрее, ибо там считают, что сущность всего на свете зиждется на психическом. Между неведомыми сущностями духа и материи стоит реальность психического – или психическая реальность, единственная реальность, которую мы способны воспринимать непосредственно.

Душа и смерть

Впервые опубликовано в журнале Europäische Revue (Берлин, апрель 1934). Сокращенный вариант под названием «О психологии умирания» увидел свет в выпуске 269 газеты Münchner Neueste Nachrichten от 2 октября 1935 г. В книжной форме статья полностью напечатана в сборнике «Реальность психического» (Цюрих, 1934).

Душа и смерть

Меня нередко спрашивают, что я думаю о смерти, этом бесспорном завершении индивидуального существования. Смерть для нас в целом – это попросту конец. Это точка в жизни, которая зачастую ставится еще до окончания фразы, а за нею – лишь воспоминания и последствия твоей кончины для других. Впрочем, для самого человека песок высыпается из часов, катящийся камень останавливается. Когда мы смотрим в лицо смерти, жизнь всегда предстает перед нами в виде иссякающего потока или часов, некогда заведенных и теперь готовых вот-вот замереть. Мы никогда столь полно не воспринимаем это окончательное «исчерпание хода», как воочию наблюдая последние минуты человеческой жизни, и никогда вопрос о смысле и ценности жизни не становится более настоятельным и более мучительным, чем когда мы видим последний вздох тела, за мгновение до этого еще живого. Насколько иным представляется нам смысл жизни, когда мы видим молодого человека, стремящегося к отдаленной цели и строящего свое будущее, и сравниваем его с неизлечимым инвалидом или со стариком, неохотно и бессильно сходящим в могилу! Юность, как нам нравится думать, обладает целью, будущим, смыслом и ценностью, тогда как приближение конца – это всего-навсего бессмысленная остановка. Если молодой человек испытывает страх перед внешним миром, жизнью и будущим, то каждый из нас найдет этот страх достойным сожаления, нелепым, невротическим; на юношу будут смотреть как на того, кто трусливо уклоняется от жизни. Но когда стареющий человек втайне содрогается и даже смертельно боится мысли, что жить ему осталось недолго по всем разумным ожиданиям, это находит мучительный отклик в наших сердцах; мы отворачиваемся и переводим разговор на какую-нибудь другую тему. Оптимизм, с которым мы судим юношу, здесь нам отказывает. Естественно, мы располагаем запасом подходящих к случаю банальностей, которыми время от времени, особенно не задумываясь, делимся с ближними: «Каждый когда-нибудь умрет», «Нельзя жить вечно» и т. п. Но в одиночестве среди ночи, когда вокруг так темно и тихо, что ничего не слышно и не видно, кроме собственных мыслей, прибавляющих и вычитающих годы, нам вспоминается длинная череда тех малоприятных фактов, которые безжалостно указывают, как далеко вперед сдвинулась стрелка часов; медленно и неотвратимо надвигается стена мрака, которая в конечном счете поглотит все, что я люблю, чем владею, чего желаю, на что надеюсь и за что борюсь. Вот тогда все наши глубокие размышления о жизни незаметно исчезают в каком-то неведомом потайном укрытии, а к тому, кто не спит, приходит ужас, окутывая плотным одеялом.

Многие в юности испытывают в глубине души панический страх перед жизнью (хотя в то же самое время жадно ее желают), и еще больше пожилых людей испытывают точно такой же страх перед смертью. Я знал тех, кто в молодости откровенно боялся жизни и кто впоследствии ничуть не меньше страдал от страха перед смертью. Когда они были молоды, о них говорили, что им свойственно инфантильное сопротивление естественным требованиям жизни; трезво глядя на мир, следовало бы сказать то же самое о них в старости, поскольку их страшит сходное естественное условие жизни. Мы настолько убеждены, что смерть – это просто конец какого-то процесса, что нам обыкновенно не приходит на ум трактовать смерть как некую цель, как ее достижение, хотя в молодости, в пору расцвета, мы без малейшего трепета ставим цели и воображаем достижения.

Жизнь есть энергетический процесс. Подобно всякому другому аналогичному процессу, она принципиально необратима, а потому направлена к некоторой цели. Эта цель – состояние покоя. В конечном счете все, с нами происходящее, является следствием изначального нарушения состояния вечного покоя, которое беспрестанно пытается восстановиться. Жизнь телеологична par excellence [79], это внутреннее стремление к цели, и живой организм представляет собой систему направленных целей, которые ищут реализации. Пределом всякого процесса является его цель. Любой энергетический поток подобен бегуну, который прилагает величайшие усилия и всемерно себя изводит ради достижения цели. Юношеская тоска по миру и жизни, стремление к осуществлению высоких упований и отдаленных целей – очевидное телеологическое побуждение, которое мгновенно превращается в страх перед жизнью, в невротическое сопротивление, в депрессии и фобии, если на мгновение застревает в прошлом или уклоняется от риска, без которого незримая цель не может быть достигнута. С обретением зрелости, в наивысшую пору биологического существования, жизнь ни в каком смысле не останавливается. Столь же интенсивно и неумолимо, как рвалась вперед до наступления среднего возраста, она движется вниз, ведь цель больше не на вершине, а в долине, откуда начиналось восхождение. Кривая жизни подобна параболической траектории пули, которая, будучи выведена из первоначального состояния покоя, поднимается вверх и затем снова возвращается к состоянию неподвижности.

Впрочем, психологическая кривая жизни не всегда соответствует этому закону природы. Порой расхождение начинает ощущаться уже на ранних стадиях жизненного пути. Биологически пуля летит вверх, но психологически задерживается. Мы тащимся следом за своим возрастом, цепляемся за детство, как бы не в силах от него оторваться. Мы останавливаем стрелки часов и воображаем, что тем самым остановили время. Когда, после некоторой задержки, мы наконец достигаем вершины, то психологически присаживаемся отдохнуть и, даже видя, как мы сами скользим вниз по склону, все равно бросаем тоскливые взоры на покоренный пик. Раньше страх служил препятствием для жизни, а теперь он точно так же стоит на пути смерти. Можно даже признать, что страх перед жизнью удерживал нас на пути вверх, но именно благодаря этой задержке мы настаиваем на своем праве подольше побыть на вершине, которой достигли. Пускай не приходится сомневаться, что, сколько бы мы ни сопротивлялись (о чем теперь горько жалеем), жизнь все равно возьмет

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 73
Перейти на страницу: