«Говорят, — начал он, — волчий народ произошел из тех мест, где верили, что мир был создан Отцом-Полярной Звездой. Отец создал Ворона и Маленькую птичку. Птичка проклевала на небосводе Луну и Солнце, а Ворон создал горы, реки, леса и степи и наполнил их разными зверями. Отец же создал людей из огнива, научил их размножаться и дал им одежду.

Создал он и Волчьего Пастуха — повелителя небесных волков, которые участвовали в небесной охоте. Иногда они спускались на землю. Волчий Пастух восседал верхом на волке, щелкая бичом, и гнал перед собой свою стаю. Иногда он являлся людям в образе седовласого старца, иногда в образе волка. Ни один пастух не мог уберечь от него свои стада. Если пал его выбор на животное или на человека, то судьба его была предрешена. Перед охотой он для каждого волка определял добычу, и кого бы он ни выбрал, жертва не могла избегнуть своей участи, как бы осторожна она ни была. И гнал Пастух плетью стаи голодных волков на прокорм туда, где враждовали народы и губили друг друга в кровопролитных войнах.

Однажды пал выбор Пастуха на юную красавицу из одного глухого селения. Задумал он взять ее в жены. Явился к ее родителям в образе старца и попросил ее руки. Семья была бедна, многодетна и голодала. Молодые братья красавицы пали на войне. Родители были счастливы пристроить дочь к богатому жениху, разодетому в роскошные меха и золото, и принесшему дорогой выкуп. Только вот прекрасная невеста, увидев старика, зарыдала, а ночью бежала из дома в темные леса.

Разгневался Волчий Пастух и послал за беглянкой свою стаю. Самый быстрый и сильный волк нагнал ее первым и хотел загрызть, но отступил перед ее красотой. Утащил он ее в самые далекие чащи и там сделал своей. Спустя несколько дней настиг Пастух своего волка, до смерти забил кнутом, но красавицу так и не нашел, потому что волк надежно ее спрятал. Тогда навсегда проклял девушку Пастух, сказав, что ей и детям, которых она породит, вечно придется скрываться как от людей, так и от волков, в самых темных и далеких лесах, потому что и человеческое, и волчье племя будут вечно их преследовать и презирать. Не будут ее дети ни волками, ни людьми, а будут порождениями тьмы, тварями предательского и дикого племени. Когда будет всходить на небе полная Луна, станут они обращаться в зверей, не способных контролировать себя силой разума. И придется им жить отшельниками, не пускающими в свою жизнь чужаков».

Денис закончил, продолжая успокаивающе поглаживать по спине, а я даже закусила губу от подступающих слез на слипающихся глазах.

— Очень грустно… — пролепетала едва слышно, уже почти засыпая под его размеренное, как тихая музыка, повествование. — Неужели и правда так плохо быть оборотнями?

— Нет, Катюш… Не так уж и плохо. Это всего лишь мифология… ну, как изгнание Адама и Евы из рая… Тоже ведь довольно грустная история… Хотя в стороне от людей нам все же приходится держаться. — Мужчина запустил пальцы мне в волосы и принялся нежно почесывать, от чего по коже побежали мурашки, и я невольно потерлась о него всем телом, будто желая прижаться еще крепче, кожа к коже, слиться с ним воедино… Сон уже сковал все мышцы, хотя я все еще пыталась с ним бороться. Только любопытство все еще продолжало мучить, удерживая сознание на плаву и не позволяя отключиться.

— И никто никогда не пытался раскрыть правду о вас? — спросила, сладко зевнув.

— Пытались, конечно…

— А почему же тогда о вас неизвестно большинству?

— Известно в узких кругах. А в широких все это только на уровне баек… Историй об оборотнях полно, ты же знаешь…

Задумалась ненадолго, пытаясь вспомнить какую-нибудь такую историю. На ум почему-то приходили только ужастики, и то урывками, из которых я помнила разве что клыкастые окровавленные пасти и не слишком-то приятное превращение из человека в волка. Впрочем, я просто не была поклонницей этого жанра.

— И все-таки странно… что все это существует… лишь на уровне сказок… — заметила, закрывая глаза и невольно растягивая предложения от гипнотизирующей усталости. — Ведь это стало бы научным открытием… Вас бы исследовали.

— Кхм… — откашлялся он осторожно и скептически хмыкнул. — Ты, значит, хочешь меня исследовать? Не достаточно еще насмотрелась? — почувствовала, как его рука прошлась от моей макушки по спине, до самой попки, погладив, словно кошку. Улыбнулась, купаясь в этой нежности.

— Я просто пытаюсь… понять что-то о тебе… — проворковала, едва шевеля губами, потому что разум уже отключался.

— У нас еще будет время поговорить, а сейчас спи и не думай ни о чем. И пусть сбудутся все твои желания… — Это были последние его слова, которые я расслышала, прежде чем погрузилась в царство Морфея. И снилась мне самая звездная на свете ночь, ясная яркая Луна, сверкающий в ее серебряном свете снег на холмах, черный лес и я сама в теле волчицы, бегущей по этому снегу с другими волками. Что я чувствовала? Силу, свободу, жизнь… Куда я бежала? Навстречу зову инстинктов — стаи, охоты, любви…

Проснувшись, почему-то тут же резко подскочила на постели, будто ожидала нападения. Только пустая комната вовсе не представляла никакой опасности… Она была прекрасна, чего я толком не успела рассмотреть вчера… Напротив изножья кровати в камине, выложенном необработанным камнем, дотлевали раскаленные угольки. Все полы были устланы пушистыми узорными коврами, мягкая мебель была забросана многочисленными подушечками разного калибра, собственно, как и постель, на которой я нагой куталась под огромным теплым одеялом. Были здесь и шкафы с книгами, и большие кресла с пледами, так и манящие в свои объятья — присядь, почитай! Только больше всего сейчас привлекали к себе взор огромные панорамные окна, за которыми простирался залитый ослепительным солнечным светом девственно-белый зимний пейзаж. Холмистая долина спускалась вниз, то тут, то там украшенная отдельно стоящими деревцами, убранными снежными шапками, а вдалеке частоколом возвышался лес, неподвижный в своей ледяной красоте и такой далекий.

От вчерашних воспоминаний мороз прошел по коже, несмотря на окружающую мирную обстановку. Захотелось смыть с себя это неприятное чувство тревоги, вновь спрятавшись в сильных объятьях Дениса. Только вот в комнате его не было. Не обнаружила я его и в ванной комнате, где, впрочем, еще витал приятный аромат мужского геля для душа и шампуня, а еще все было аккуратно прибрано и вытерто насухо. Невольно улыбнулась. Он и правда такой чистюля и аккуратист? С досадой подумала вдруг, что вчера не успела задать ему и половину вопросов, которые мучили меня с тех самых пор, как узнала, кто он такой.

С наслаждением забралась под горячий душ, отмылась, немного пришла в себя, высушила и расчесала до блеска локоны и вернулась в спальню завернутая в полотенце. Если честно, я все еще надеялась, что он вернется к этому времени, но нет… Разве что у входной двери вдруг обнаружила свою сумку с вещами, видимо, принесенную из машины. Может быть, он занес ее, когда я была в душе, а может быть, до этого, когда я спала… В любом случае такая забота и предусмотрительность были приятны и очень кстати, потому что мои вчерашние вещи лежали на одном из кресел и еще не просохли.