И я начинала поздно сожалеть, что подошла к нему, а не спряталась в комнате.

Ризван — жуткий тип. Красив и силен, как сам Дьявол. Если б король преисподней и порока поднялся на землю, выглядел бы он точно также.

Накаченный, жилистый до треска кожи. Увит бесноватыми черными рунами мусульманских татуировок. Поросль на груди напоминает шерсть дикого зверя. Курбанов выживет даже в Антарктиде. Во льдах не замерзнет. Слишком горячий горец, словно под кожей магма течет.

И смотрит так жадно, испепеляюще.

— Хочешь мой член попробовать, — говорит и обводит пальцем по кругу мои губы. Заволакивает сознание. Нажимает в цетре и начинает медленно насиловать рот пальцем.

Я схожу с ума, потому что не плююсь, не вырываюсь от омерзения. Его нет. Заваривается во мне что то темное, жгучее. Отклик на его взгляд. Ризван спускает брюки и высвобождает прямо перед моим лицом свой орган. Он как черт из табакерки выпрыгивает из белья и утыкается головкой в рот. Вместо пальца я теперь ощущаю его бархатную кожу с мусусным пряным запахом. Стыдно, но я смотрю на эту раскрасневшуюся дубину. Его член мускулистый, сильный, как и сам варвар. Варварский член!

Бордовый, с гладкой выпуклой головкой. В цетре ровная прорезь и блестит жидкость.

Должно быть стыдно и противно. А мое сознание словно околдовано этим царственным скипетром. Мне до безумия интересно, каково это орудие пыток на вкус. Я шумно сглатываю слюну. Ее слишком много накапливается во рту при виде налитого кровью органа.

— Давай, сама заглатывай. Пока слюной не захлебнулась, — снисходительно с насмешкой.

Я действительно свихнулась. Крыша уехала безвозвратно. Потому что я подаюсь вперед и распахиваю губы. Тяну язык, чтоб мазнуть по прорези. И когда на речепторах появляется острый вкус порока, из горла вырывается стон.

Черт, он мой!

Что этот варвар творит со мной! Зачаровал. Опутал своей аурой доминирования. Я бы и на поцелуй, как у Климта не решилась с ним.

А тут стою на коленях и сама облизываю здоровенный член!

И не могу себя понять, не могу остановиться. Вкус убийственный. Бедра сводит судорогой. В трусах потоп. Промежность горит и пульсирует. Возбуждение бьет даже в висках.

Я обвожу по краю головки языком. Пробую на вкус выпуклые вены ствола. Ризван нетерпеливо запускает руку в мои волосы и в один толчок наполняет и растягивает мой рот. С утробным довольным рыком начинает методично давить и проталкиваться своим железным прутом в самое горло. Я давлюсь и слезы выступают на ресницах.

Понимание того, что минет Ризван хочет варварский, как и он сам, приходит слишком поздно. Когда озверевший горец начинает трахать мой рот с методичностью отбойного молотка.

Твердая кувалда выбивает из меня все мысли. Продалбливает горло, кажется, насквозь.

— Девочка. Кайф! — рычит он довольно сверху.

Его обе руки сжимают мои щеки, и он надевает мою голову на себя, как резиновую.

Когда мне кажется, что я сейчас захлебнусь или умру от разрыва гортани, он вытаскивает член и резко водит кулаком по стволу. Снова зажимает волосы, перематывает прядями пальцы до тянущей боли.

Дразнит, бьет членом по губам.

От жара огня в камине и раскаленного от похоти органа по мне струится пот. Я вообще вся мокрая. Колени прилипают к ковру, и я не могу пошевелиться.

— Девственница, — довольно тянет он, вглядываясь в мои глаза. Продолжает экзекуцию. Бьет головкой по губам. Всовывает в рот, оттягивает щеку. Снова достает и сжимает себя резче и яростней. Кошмар. Адов ужас.

Я должна вскочить, бежать прочь. Возненавидеть.

Я упираюсь ладонями в волосатые бедра, запрокидываю голову, не ухожу, не уворачиваюсь от члена.

Позорище. Сама кайфую от этого разврата.

— Высунь язык. Сильнее, — отдает глухие команды нечеловеческим рокочащим голосом. И я подчиняюсь. До подбородка высовываю язык. Будто я его марионетка. А он дергает как за ниточки мои волосы.

Терпкая пряная кожа скользит по языку.

— Не закрывай рот, — приказывает варвар.

Продолжает остервенело дергать член. Водит им по моим губам и языку. Его волосатая грудь вздымается, как меха жаровни, а из широких крыльев носа вырываются со свистом выдохи. Курбанов напрягается, подбирается. Кажется сейчас его мышцы лопнут и взорвутся. Настолько его демонический вид жуткий. Я сама невольно напрягаюсь. Не понимаю, чего ждать.

Смотрю в безду его черной радужки. В ней отражаюсь я на коленях и языки пламени камина.

Варвар дергает бедрами вперед и с протяжным рыком начинает кончать. Спермы так много, что я не сразу понимаю, что делать.

— Расслабь горло, девственница. Глотай. Живо! Все до капли, — рычит отвязно он и вздергивает меня за волосы.

Я пытаюсь успеть. Но из пульсирующей головки нескончаемо вырываются струи семени. Солено терпкое, пьянящее, как яд. Оно заполняет рот и щеки. И я с трудом успеваю все собрать и проглотить.

Гремучая смесь бежит по пищеводу и всасывается в кровь. И я не понимаю, насколько сильно он меня только что отравил и опозорил. Голова идет кругом.

— Высунь язык, — хрипло и с дрожью в голосе.

Я подчиняюсь, чувствую, как с него на подбородок капает слюна смешанная с терпкостью спермы, вкус которой я попробовала впервые.

Ризван начинает водить членом медленно, словно вытирает его об меня. Зажав волосы, не дает мне пошевелиться. И я чувствую, как он поднимает зажатый в кулаке орган выше. И моего языка касается волосатая кожа его мошонки. Он трет моей головой так, что язык елозит по основанию его органа.

И уже совсем поздно отстраняться. Потому что только что я сделала что то невообразимое. Настолько низкое и порочное, что я стараюсь забыть, пока действия мои еще не прекратились. Ризван заставляет долго вылизывать его член, пах. Кайфует не меньше, чем от минета.

Когда он, наконец, меня отпускает, я не верю, что экзекуция закончилась.

* * *

Несколько минут он сидит на ковре и смотрит на меня из полуприкрытых век. Варвар сыт и доволен. Наслаждается видом моих алых щек и истерзанных губ. А я плачу и утираю кулаками сопли, остатки его яда на лице.

Хорошая девочка, пианистка, умница и отличница…Это уже не про меня. Скорее шлюха. Подстилка мусульманского зверя. Для которого нет разницы кого иметь.

Он ведь мне не предлагал замужество, не признавался в любви. Он просто жестко и разгульно вытрахал меня своей трубой в глотку. А теперь насмехается.

— На, сделай глоток. Не люблю пьющих баб. Но ты на сегодня заслужила, — говорит с насмешкой.

Хочется послать его и вспомнить все маты из