– Мгм, – прикрывая глаза, отвечает она.

– Ну, я поехал, а ты спи, – целую ее в висок. – Вернусь, будем тебя сватать, Ягодка, – произношу фигню, которую даже не планировал. А потом, пригладив волосы Марьи, встаю и выхожу из дома, в который раз попрощавшись с ба.

По дороге перевариваю события сегодняшнего дня и последних нескольких недель. Я ехал к бабушке с целью отдохнуть от своих придурковатых родителей, завести пару интрижек, оттянуться в сельском стиле и вернуться в город с перезагруженными мозгами. Что имею в итоге? Девку, которая, возможно, от меня залетела, головную боль в лице ее мамы и кучу непоняток в голове. Нахрена вообще мне все это надо? По большому счету, я могу сейчас вообще свалить в Киев, вернуться к своей обычной жизни и тупо забить на проблемы Марьи и ее семейства. Как-то же они жили до меня, проживут и после. Надо, наверное, хотя бы деньжат ей подсыпать на лечение матери, а то как-то стремно совсем забить на нее. С этими мыслями въезжаю в город, так и не приняв окончательное решение, но все равно направляюсь на запланированную консультацию в одну из лучших столичных клиник.

Глава 21

Следующим утром сижу на скамейке, привалившись к заборчику, отделяющему палисадник от двора. Стараюсь, как могу, глубоко дышать, а потом вздрагиваю от постороннего голоса:

– Ты Маша, верно?

Оборачиваюсь на приятный женский голос и, как могу, тяну улыбку. В горле все еще стоит ком и слегка подташнивает. Киваю, глядя на женщину. Мозг быстро отмечает ухоженность, лоск и даже какое-то сияние.

– Здравствуйте.

Она окидывает меня пристальным взглядом. Смотрит долго и внимательно.

– Я мама Кирилла, Светлана.

– Очень приятно, – спохватываюсь я, вытирая руки о передник. Что ж он не сказал, что она приедет? Наверное, уже рассказал им о нас. – Не знала, что вы приедете.

– Я не собиралась.

– А Кирилл здесь? – смотрю в сторону в надежде рассмотреть двор его бабушки.

Светлана делает пару шагов ко мне, вынуждая отступать назад, а потом прикрывает за своей спиной калитку.

– Мы можем пару минут поговорить?

– Да, конечно, проходите, – приглашаю ее глубже во двор, но она легонько качает головой.

– Спасибо, но я тороплюсь. Заехала с тобой поговорить, и нужно возвращаться в город.

Снова киваю, как болванчик, не в силах совладать с захлестнувшими эмоциями. Пытаюсь сосредоточиться на привычных звуках: шуме деревьев, покачивающихся на ветру, пении птиц, суете кур, бегающих по двору. Но это не помогает, сердце все так же взволнованно колотится, разнося волнение по венам вместе с бурлящей кровью.

– Маша, я без долгих прелюдий сразу к делу, если ты не против. – Удовлетворившись молчаливым кивком, Светлана произносит: – Кирилл женится этой зимой.

– Хорошо, – выдыхаю я счастливо. Даже не думала, что все так легко пройдет. Вообще заявление Кира о том, что он собирается меня сосватать, застало меня врасплох, но теперь я вижу, что все складывается как нельзя лучше. – Надеюсь, маме к тому времени полегчает, я бы хотела, чтобы она присутствовала на свадьбе.

Сжимаю ладони перед собой и тесно сплетаю пальцы.

– Не на тебе, Маша.

Эти слова обрушиваются на меня, словно бетонная плита. Давят и давят, пока я нахожусь в стадии отрицания. Это, наверное, какая-то шутка. Так же не может быть, он ведь обещал. Я точно помню, как он сказал, уезжая: «Вернусь, будем тебя сватать, Ягодка». Вот я и подумала, что… Господи, какая же я дура! Я ведь простила ему, снова доверилась, когда он пообещал, что больше никогда меня не обидит. Мама всегда говорит, что горбатого только могила исправит. Мозг это понимал, но сердце отказывалось верить. И чем все закончилось? Плита прижимает сильнее, и по ощущениям дробит мои кости, превращая их в порошок.

Вот и все. Нет больше Кира и Ягодки.

– Я тут узнала, что ты нуждаешься в деньгах, чтобы помочь своей матери, – продолжает Светлана, как ни в чем не бывало, а потом достает из сумочки, висящей на плече, сверток, и всовывает его мне в руки. По инерции сжимаю, продолжая пялиться на нее. Я как будто остолбенела, поставила жизнь на паузу, пока пытаюсь разобраться со своим внутренним миром. – Там достаточно, чтобы снять квартиру в городе и дать маме достойное лечение. У меня только одна просьба: не ищи Кирилла, ему нужно жизнь устраивать. Отдохнули лето, и будет. У него свои планы и стремления, и ты, к сожалению, в них не впишешься. Если любишь, позволь ему идти своей дорогой. Только любящая женщина способна отпустить любимого, чтобы он был счастлив. Ты ведь любишь? – медленно, оторопело киваю, даже не успевая до конца проанализировать ее вопрос и свой ответ. – Ну и славно. – Она улыбается, а для меня эта улыбка выглядит как оскал дьявола. – Тогда, думаю, мы поняли друг друга. Ну все, я поехала. Желаю твоей маме выздоровления. А про Кирилла помни: чтобы он был счастлив, ты должна держаться подальше, ладно?

Я снова киваю, даже не понимая, с чем соглашаюсь. В ушах до сих пор стучат ее слова: «Кирилл женится… не на тебе…»

Когда Светлана, сверкнув на прощание белоснежной улыбкой, покидает мой двор, я продолжаю оторопело смотреть на закрывшуюся за ней калитку. Мозг невольно отмечает неровности ржавчины, вздутую краску, практически оторванный, прогнивший насквозь завиток на верхушке калитки, сколы на ручке. Виски пульсируют, передавая в мозг послание о предательстве парня. Моей первой любви. Парня, на которого я возлагала столько надежд. В чувства которого я верила без сомнений. А на выходе получила сверток с деньгами и разбитое сердце. Хотела использовать его? Он позволил, взяв взамен самое дорогое – главный орган, от которого зависит моя жизнь.

Опускаю взгляд на сверток, разворачиваю трясущимися пальцами и вижу, что держу огромную сумму, которую мне, наверное, не заработать и за всю жизнь. Я точно не знаю, сколько здесь, но даже без подсчета понимаю, что этого хватит и на квартиру, и на лечение мамы. Отупело бреду в сторону дома, пытаясь вобрать в себя последние события. Слез нет, но внутри истерика бьется раненной птицей в ребра, заставляя их трещать от этих ударов.

Так же собираюсь, прячу деньги в сарае, куда никогда не заходит отец, и уезжаю в Киев. По дороге блокирую номер Кирилла и его профиль во всех соцсетях. Я ведь уже получила все, что он хотел мне дать. Зачем оставлять хоть малейший шанс на общение? Мне кажется, тошнота усиливается, но