— У меня нет нарушений, наказанием за которые является содержание в карцере.

— Причина не в твоём поведении, а в том, что заключённые отказываются находиться рядом с тобой!

— Разве это основание для превращения меня в отшельницу? Или здесь всё делается по желанию зэчек, а не по правилам администрации?

Несколько секунд смотрим друг другу в глаза.

— Я буду жаловаться! — гордо и громко заявляю я, демонстрируя возмущение. — В ООН, в Лигу наций, в Международный трибунал и Всемирную лигу сексуальных реформ!

— Куда-аа⁈

— Куда только смогу! А адвокаты помогут это сделать. Лишение общения считается особо жестокой пыткой, особенно для несовершеннолетних. Весь мир узнает какой беспредел творится в «Анян»! Я ещё в Америку напишу! В Национальную академию искусства и звукозаписи. Проинформирую, как с их лауреаткой обращаются. Да за такое, они больше ни одного корейца к «Грэмми» на пушечный выстрел не подпустят! И во Всемирное общество научной фантастики пожалуюсь! Чтобы любого хангук сарам метлой гнали вместо номинации на премию «Хьюго»!

Начальница молчит, видимо растерявшись от вороха претензий.

— Прекрати говорить со мной подобным образом! — помолчав примерно десять секунд, требует она.

— Каким?

— Без уважения!

— Хотите держать меня в карцере по сфабрикованному обвинению в нарушении правил поведения? — мотаю головой, отгоняя внезапное видение Вито Корлеоне и предупреждаю: — Не выйдет, госпожа директор. Я всем расскажу о вашей неспособности поддерживать порядок в вверенном вам учреждении. А быстрее всего об этом узнают зэчки. Им даже не нужно будет об этом говорить. Они сами всё прекрасно поймут, когда увидят ваши «странные танцы» со мной. После этого в «Анян» порядок будут наводить криминалс!

— Этого не будет никогда! — восклицает начальница и, видимо ощутив усталость от разговора, отправляет меня в одиночку.

«Ну вот», — думаю я, бодро шагая в сопровождении охранниц в свою нору. — «С голодовкой вопрос решился сам собой. Достали. Вынудили использовать оружие „судного дня“. Хорошо бы так всегда было. Чтобы не принимать решения самому…»

Конец цитаты из — Четырнадцатый щелчок зубами.

Время действия: двадцатое февраля, день (первый день голодовки).

Место действия: исправительное учреждение «Анян».

Садисты, однозначно. Юрист приносит тарелочки с домашней едой, а охрана переправляет их под двери моей одиночки. Запахи одуряющие. Первый раз я выбросил еду в туалет, больше таких ошибок охрана не повторяла, кладут плошки под дверь и стоят рядом. Ждут, когда я сломаюсь! Садисты, однозначно.

Начало цитаты из — Пят надцатый щелчок зубами.

— «Освобождение и признание незаконности вынесенного судебного решения»? — удивлённо повторяет начальница исправительного учреждения и поворачивает голову к врачу, на приёме у которой недавно находилась ЮнМи. — Но ведь изначальные требования были совсем другие?

— Мне о них ничего не известно, — сообщает та. — Но мои слова именно те, которые сказала Агдан при нашем разговоре.

— Понятно. «Похоже имеется тот случай, когда аппетит приходит во время еды», — говорит начальница и опускает взгляд к листку бумаги, который держит в правой руке.

— Такие серьёзные травмы, — произносит она несколько секунд спустя, и осуждающе качает головой.

— При некоторых из них голодание категорически противопоказано! — подхватывает тему её собеседница. — Девочке поставлен диагноз — «ретроградная амнезия». Это значит, её мозг не функционирует должным образом. Лишить его ещё полноценного питания означает высокую вероятность — получить осложнения в самое ближайшее время.

— Какие «осложнения»?

— Любые. От нарушения в работе опорно-двигательного аппарата и метаболизма до способности связанно мыслить.

…

Конец цитаты из — Пят надцатый щелчок зубами.

Время действия: двадцать третье февраля (четвёртый день голодовки, первые сутки в коме).

Место действия: новая квартира семьи ЮнМи.

Начало цитаты из — Пят надцатый щелчок зубами.

— Уважаемая ДжеМин, ваша дочь была доставлена вчера в состоянии, оценённое как положение средней тяжести, — говорит врач, рассказывая историю нахождения ЮнМи в больнице. — Пациентка находилась без сознания, имела ослабленную реакцию зрачков на свет, сами зрачки резко сужены, отсутствовали кожные рефлексы и выраженная реакции на боль. Все признаки комы второй степени…

Мама испугано ахает, прикрывая рукою рот, а сидящая рядом с нею СунОк хмурится.

— … ситуация неприятная, — признаёт доктор, — но не безнадёжная. После изучения анамнеза пострадавшей ей был предварительно поставлен диагноз — «голодная кома». Организм может прийти к такому после длительного голодания в результате потери электролитов, воды и питательных веществ. Косвенным подтверждение поставленного диагноза является видимое истощение тела пациентки. ДжеМин-сии, ваша дочь голодала? Вы можете что-нибудь об этом сказать?

…

Конец цитаты из — Пят надцатый щелчок зубами.

Время действия: двадцать третье февраля (четвёртый день голодовки, первые сутки в коме).

Место действия: Кабинет главы чеболя «Самсунг».

Присутствуют: Владелецчеболя «Самсунг» Ли ЧжэЁн,

Директор’Самсунг’по связи с общественностью ЛиХён,

начальника отдела безопасности «Самсунг» Пак МинГи,

начальник юридического отдела 'Самсунг’Ли ДжиХун,

и его подчинённый юрист Ким ЧенСок.

Первым берёт слово владелец чеболя «Самсунг» Ли ЧжэЁн.

— Как так получилось, что наша подопечная объявила голодовку и в результате лежит без сознания в больнице? Почему её не освободили в конце концов?

Все сидят опустив голову, боясь встретится глазами с Ли ЧжэЁном.

— Юрист Ким ЧенСок вы каждый день виделись с ЮнМи не по разу. Почему вы не отговорили её от голодовки?

— Мне запретили, только судки забирали. Говорили, что передадут, потом пустые возвращали обратно.

— Запретить юристу встречаться с подзащитной. Вас это не встревожило?

— Встревожило.

— И?

— Доложил о ситуации начальнику отдела.

ЧжэЁн молча смотрит на начальника отдела. Тот не выдерживает, говорит.

— Послали запрос в связи с чем возникли такие условия содержания подзащитной.

— Ответили?

— Нет, по нормам на ответ даётся три недели.

— Да за три недели подзащитную не только голодом уморят, но и похоронят в безымянной могиле. Вы оба на пожизненном контракте?

— Да.

— Да.

— Я очень вами не доволен, но уволить вас не могу согласно негласным правилам чеболей. Поэтому я перевожу вас на другую работу, будете мыть полы в бывшем своём отделе.

Оба юриста падают на колени, кладут ладони на пол и прижимаются щекой к тыльной стороне кистей Так в корейский новый год делают дети перед взрослыми, выказывая им своё уважение. В ответ взрослые дарят детям подарки.

— Ладно, сохраню ваши лица. Убираться будете в нашем филиале, в