Привет!

ШЕЛДОН

(С СОЖАЛЕНИЕМ)

Привет.

ЛЕОНАРД

(В ПАНИКЕ)

Привет.

ПЕННИ

(РАЗДРАЖЕННО)

Привеееет.

Когда эту сцену снимали перед живой аудиторией, все умирали со смеху. Актеры сопровождали каждое «привет» голосовыми модуляциями, жестами и гримасами, которые ясно показывали их замешательство, неуверенность и нетерпение и делали очевидным, как отчаянно им хочется подружиться. Поскольку актеры согласовывали свое настроение и уровень энергии, зрители понимали: все пытаются сблизиться друг с другом, но слишком эмоционально неуклюжи, чтобы понять, как это сделать. «Очень похоже на настоящий разговор, – поделился со мной Прэди. В итоге сцену снимали несколько раз, и с каждым разом зрители смеялись все громче. – Мы сразу увидели – получилось! Зрители точно понимали, что должны чувствовать».

Секрет, по словам режиссера эпизода Джеймса Берроуза, заключался в том, что «при одинаковой интонации они произносили одно и то же слово совершенно по-разному, и вам все равно было ясно, что они друг другу нравятся. Если бы кто-нибудь сказал “здорово” вместо “привет” или если бы один из ребят говорил слишком громко, а Пенни слишком тихо, вся сцена развалилась бы». Зритель бы запутался: она боится и хочет уйти? Или относится к ним с презрением?

Это также сработало и в обратную сторону. Через пару минут после того, как Шелдон и Леонард познакомились с Пенни, используется противоположная тактика, чтобы показать: персонажи не способны установить контакт.

ПЕННИ САДИТСЯ НА ДИВАН В КВАРТИРЕ ШЕЛДОНА И ЛЕОНАРДА.

ШЕЛДОН

(ГРОМКО И БЕСЦЕРЕМОННО)

Пенни, там я сижу!

пенни

(ТИХО И КОКЕТЛИВО)

Садись со мной рядом.

ШЕЛДОН

(ГРОМКО И БЫСТРО, УКАЗЫВАЯ НА МЕСТО)

Нет, я присяду там.

пенни

(МЕДЛЕННО И ТИХО)

А в чем разница?

ШЕЛДОН

(ОЧЕНЬ БЫСТРО)

В чем разница? Зимой там достаточно близко к батарее, поэтому там тепло, но не настолько близко, чтобы заставить меня потеть. Летом же как раз на этом месте пересекаются воздушные потоки из открытых окон там и там. А также отсюда удобно смотреть телевизор – картинка не искажается. Я мог бы продолжить, но, думаю, суть ясна.

ПЕННИ

(СДЕРЖАННО)

Хочешь, чтобы я подвинулась?

ШЕЛДОН

(ВСЕ ЕЩЕ ВЗБУДОРАЖЕННЫЙ)

Ну…

ЛЕОНАРД

(С ДОСАДОЙ)

Просто сядь где-нибудь еще!

Когда снимали эту сцену, «зрители сходили с ума, – вспоминал Лорри. – Они буквально влюбились в одержимость Шелдона. Я стою на площадке и смотрю на Джимми Берроуза, режиссера обоих наших пилотов, Джимми смотрит на меня, и мы оба улыбаемся до ушей! Мы сразу увидели – получается! У нас просто мурашки бежали по коже».

Сценаристам наконец удалось взломать код: персонажи могут быть нелепыми и социально некомпетентными, лишь бы пытались подстраиваться под настроение и уровень энергии друг друга (или намеренно не пытались), ведь тогда ясно, что они сближаются или расходятся. Зрители понимают, что они чувствуют, и могут за них переживать, радоваться, когда они сближаются, чувствовать себя хорошо, когда в конце концов все налаживается (в том числе, когда – осторожно, спойлер! – через несколько сезонов Леонард с Пенни поженятся).

После бума

Премьера «Теории Большого взрыва» состоялась на канале CBS 24 сентября 2007 года, ее посмотрели более девяти миллионов зрителей. Критики, которые обычно относятся к подобным сериалам пренебрежительно, проявили необычайный энтузиазм. The Washington Post назвала его «самым смешным ситкомом сезона». Другой критик сообщил Associated Press, что шоу получилось благодаря «персонажам, которые нравятся и в которых веришь, которые способны быть уморительными, не будучи бессердечными, и внятными, не будучи шаблонными».

К третьему сезону за каждой серией следили четырнадцать миллионов зрителей. К девятому сезону – двадцать миллионов. В конечном итоге сериал номинировался на пятьдесят пять номинаций премии «Эмми» и стал одной из самых продолжительных программ в истории телевидения – длиннее, чем «Веселая компания», «Друзья», «Военно-полевой госпиталь» и «Американская семейка». В 2019 году финальный эпизод посмотрели двадцать пять миллионов человек.

Все это время Чак Лорри и Билл Прэди продолжали участвовать в создании сериала.

Когда я спросил Лорри, говорил ли он с актерами о важности соответствия настроению и энергии друг друга, он ответил, что в этом не было необходимости. Хорошие актеры и так все понимают: они знают, как произносить реплики, используя язык телодвижений, голосовые модуляции, мимику и жесты, чтобы передать то, чего не выразить словами. Они знают, как сделать так, чтобы зрители услышали все, включая невысказанные эмоции. По той же причине во время импровизации актерам дается указание подстраиваться друг под друга, отвечая «Да, и…». Так действуют хорошие политики, когда говорят толпе: «Я чувствую вашу боль».

«Думаю, шоу имело успех потому, что персонажи получились привлекательными, – предположил Лорри. – Их полюбили и сценаристы, и зрители. Любить таких персонажей вовсе не казалось зазорным».

Если мы даем понять другим, что стараемся услышать их эмоции, искренне пытаемся им соответствовать или замечаем настроение и уровень энергии, то начинаем отвечать взаимностью и увлекать их за собой. Мы сближаемся.

Но как насчет того, если вы с кем-нибудь ссоритесь или придерживаетесь совершенно разных жизненных ценностей? Что, если мы занимаем противоположные идеологические позиции? Как вести разговор «Что мы чувствуем?», если обсуждать свои эмоции – последнее, чего мы хотим?

Как ни парадоксально, раскрывать свои чувства в такие моменты еще важнее, о чем мы узнаем в следующей главе.

Глава 5

Общий язык в условиях конфликта

Разговор об оружии с врагом

В одиннадцатом классе Мелани Джеффкоут стояла в коридоре своей школы в Лас-Вегасе, штат Невада, и вдруг услышала шум – какие-то хлопки, – доносившийся из соседней аудитории. Наверное, кто-то уронил стопку книг. Потом мимо нее пробежал школьник, за ним другой, третий. Они мчались с вытаращенными от страха глазами.

Внезапно все с криками выбежали в коридор и бросились в актовый зал, толком не понимая, что происходит: «Пистолет… мистера Пигготта застрелили… у меня кроссовки в крови». Это был 1982 год, за много лет до трагедий в Колумбайне и других местах, до того, как фразы «стрелок в здании» и «учебная тревога» прочно вошли в школьный обиход.

Долгие годы Джеффкоут ломала голову над тем, что произошло: недовольный ученик стрелял из пистолета в учителя истории и двух одноклассников. Учитель погиб, ученики выжили. По прошествии времени это казалось невероятным, словно случилось с кем-то другим, а не с ней. Однако в течение следующих десятилетий, по мере того как список школ с подобными инцидентами рос и рос – средняя школа Херитейдж, начальная школа Бьюэлл, Виргинский политехнический институт, начальная школа Сэнди