Я догнал ее.

– Что происходит?

– Пытаюсь понять, Малютка. История о сломанной сосновой шишке, которая так подвела нас, у всех на слуху. Обычно слух сопровождается нелестными отзывами о Крепкоспинах. Но не думаю, что ажиотаж вызван именно этим: должны же быть какие-то новости.

Беседуя, мы шли по течению толпы наших товарищей в сторону театра. Солнце близилось к окончанию дневного пути; с вершины Гурров уже слышались песнопения в память об ушедших товарищах. На несколько минут все разговоры прекратились, и мы обратили взоры к морю, провожая солнце за горизонт.

В обычное время никто не стал бы лишать себя этого простого ежедневного удовольствия. Но не сегодня. Сегодня товарищи были растеряны, нервничали: чувствовалось, что что-то не так. Солнце еще не закончило путь за горизонт, а разговоры уже возобновились, более оживленные и шумные, чем прежде. Пение Гурров, прослушивание которого всегда вызывало в нас трогательное участие, теперь прошло незамеченным.

Мы с Лизеттой подошли к одной из многочисленных групп, пытаясь понять, чего мы не знаем, к своему удивлению, обнаружили, что вопрос о сосновой шишке никого не интересует. Постоянно перебивая друг друга и обеспокоенно комментируя, бросая озабоченные взгляды, наши товарищи обсуждали серьезное событие с гораздо более горячими последствиями, чем любой дисбаланс. Часто повторялось имя Юэна, но мы не понимали, почему. В какой-то момент мы увидели, как неподалеку прошли Дарраг и Пальма. Они возвращались с ежедневной регистрации основных параметров заката. Помня, как невозмутимо они вели себя на памятной вечеринке перед лицом явного безумия солнца, мы решили, что это самые подходящие собеседники. Их-то можно расспросить.

– Привет, Лизетта, привет, Лорин, как приятно видеть вас целыми и невредимыми. Мы слышали о ваших приключениях в библиотеке.

Вид у них тоже был обеспокоенный, и Лизетта прервала любезности в зародыше:

– Вы знаете, что происходит?

– Как, вы не знаете?

– Нет. Мы только что вернулись и обнаружили хаос.

– Некоторое время назад на склонах холма Мерцающих вспыхнул сильный пожар. Сейчас предпринимаются все усилия по его локализации, но многие товарищи погибли. К сожалению, среди них Юэн: он отправился на место происшествия, чтобы координировать спасательные работы, но уже не двигался с той ловкостью, как раньше. Его охватило пламя, и он до сих пор горит.

Новость обрушилась на нас с силой молота. Юэн погиб! Холм Мерцающих охвачен пламенем! В ужасных катаклизмах, о которых мы только что отстраненно читали, теперь умирают наши друзья! Хотя разум подсказывал обратное, мы подсознательно были уверены, что нас никогда не постигнет катастрофа. Мы считали, что каждое свидетельство, каждый записанный рассказ относятся к другой, далекой реальности, и она никогда не пересечется с нашим счастливым существованием. Несколько мгновений мы стояли в оцепенении, ошеломленные. Первой пришла в себя Лизетта и легонько встряхнула меня, возвращая в настоящее.

Дарраг и Пальма посмотрели на нас:

– Вы в порядке? Видок у вас так себе.

Мы заверили их, что все нормально. Но это было не так. И Лизетта, и я, помимо удара от известия о смерти Юэна и многочисленных товарищей, впали в ужас от мысли, что и с Пино могло случиться нечто серьезное. В момент пожара он, уставший после долгого пути с вершин Гурров, должно быть, находился на холме. Мы надеялись, что с ним ничего не случилось.

– Если хотите посмотреть, что происходит, идемте с нами, – предложили Дарраг и Пальма. – Наш старейшина, Симплекс, попросил нас отправиться на место катастрофы и написать подробный отчет о событиях.

Холмы Мерцающих находились недалеко от Пьян-ди-Меццо. Примерно через полчаса ходьбы в ночной темноте мы начали различать вдали красные отблески пламени. По пути мы проходили через сухую и пыльную местность, и Дарраг с Пальмой, пользуясь случаем, рассказали нам историю, которую мы и так уже знали.

– Дождей в этих местах не было уже много месяцев. Земля совершенно сухая, а в последнее время недостаток воды сочетается с беспрецедентным повышением температуры. В таких ситуациях пожары вспыхивают запросто. Симплекс предупредил других старейшин об опасности, поэтому наш Примул, Юэн, был здесь. Он координировал команды товарищей, которые должны были доставить большое количество воды со всей Эдревии по специально подготовленной корневой сети. Идея заключалась в том, чтобы облегчить нехватку воды в племени Мерцающих. К сожалению, мы не успели вовремя: Юэн и другие товарищи только прибыли на место, когда в нескольких шагах от них вспыхнул пожар. Через несколько минут Юэн был полностью охвачен пламенем… он стал одной из первых жертв. Затем огонь накрыл большую часть главного холма Мерцающих. К счастью, корневая система уже заработала, и нам удалось сдержать пламя. Без нее загорелась бы половина Эдревии.

Прибыв на место катастрофы, мы с Лизеттой не могли кошмарном сне, перед нами материализовались трагедии, о которых мы читали в библиотеке. Величественный холм превратился в груду раскаленных углей. В темноте ночи они освещали нас темным кроваво-красным светом. Некоторые товарищи, пострадавшие от пламени и нуждавшиеся в срочной помощи, не хотели двигаться. Они так и лежали на земле, с ужасом глядя на горящие останки друзей, с которыми мирно жили еще несколько часов назад.

Дарраг и Пальма, отправившиеся узнать, как обстоят дела, вернулись с хорошими новостями:

– Пламя потушено. Осталось несколько вспышек, в основном это товарищи, которые все еще горят, – они неловко остановились, не зная, как продолжить. – Один из них – Юэн.

Они неловким жестом указали на него в нескольких сотнях метров от нас.

– Он горит вон там. Иггдрасиль смилостивился над ним.

Медленно, не зная, чего ожидать, мы подошли к нему, чудом устоявшему на корнях. Юэн всегда был крупным товарищем: не как Гурры, конечно, но все же гигант размером с Летописца. Я хочу запомнить его именно таким, потому что после нескольких часов непрерывного огня ничто не указывало на то, что эта горящая масса когда-то была нашим Примулом.

Примерно в ста метрах от него группа товарищей перегораживала дорогу, советуя нам не двигаться дальше: существовал риск, что пламя перекинется на нас или Юэн рухнет. Большая часть его ствола уже упала на землю и продолжала гореть. Жар от него распространялся на сотни метров вокруг, и его свет, окрасивший весь склон в красный цвет, был виден за много миль. Даже в смерти Юэн не переставал быть маяком для своей общины.

Мы стояли, наблюдая последние минуты жизни Мудрого Отца. Вскоре вокруг горящего символа Эдревии собралась большая толпа. Всеми – да и нами – владели испуг и неверие. На какое-то время мы присоединились к корневой сети товарищей, обмениваясь впечатлениями, которые они