Сказать, что я удивлён — ничего не сказать. По спине пробегает холодок, и я задаю единственный возможный вопрос:

— Почему?

— Взгляни на меня, — князь обводит рукой своё исхудавшее тело. — Я буду приходить в себя несколько месяцев. Родом и всем кланом должен кто-то управлять. Так что пусть это будет мой наследник. Я готов отдать ему титул, меня это устраивает.

— А то, что мы с матерью останемся изгоями, вас устраивает?

Григорий Михайлович как будто не сразу понимает мои слова. Задумчиво смотрит, а затем хмурится и спрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

— Когда вам стало плохо на семейном совете, вы успели проголосовать. Вы помните, что сказали?

— Я не стал слабоумным, Александр, — продолжает хмуриться дедушка. — Я проголосовал за вас. Значит, вас должны были принять в семью.

— Всё так. Но ваши слова слышали только мы с Юрием. И он утверждает, что вы голосовали против.

— Хм.

Григорий переводит взгляд на ширму и долго смотрит на неё.

— Вас объявили изгоями? — наконец, спрашивает он.

— Да. Юрий объявил, как временный глава рода.

Помолчав, дедушка медленно поднимает руку и проводит рукой по бороде.

— Что ещё он сделал, пока я был без сознания?

— Если вы насчёт Династии, то я не знаю. Но сегодня он сказал, что принятое на семейном совете решение останется неизменным.

— Когда он был у меня сегодня, то спросил именно это. Оставим ли мы решение совета неизменным, — цедит дедушка и переводит взгляд на меня. — Когда он объявил, что хочет принять титул?

— Точно не знаю. Вскоре после вашего инфаркта, когда вы ещё были без сознания.

— Вот как, — глаза князя наполняются жизнью и недобро блестят. — Рядом есть кто-нибудь ещё из семьи? Виталий?

Думаю о том, что Виталию следует доверять ещё меньше, чем Юрию. Но вслух, конечно, этого не говорю.

— Ваш брат Алексей здесь, в соседней комнате.

— Позови его. Кажется, мне придётся вернуться к делам раньше, чем я рассчитывал.

Глава 12

Судя по всему, у меня получилось открыть князю глаза. Он бы и без меня всё понял, конечно, но могло бы быть уже поздно.

Юрий оказался не только лжецом, но и манипулятором. Поговорив с отцом, он выставил всё так, будто передать ему титул — разумное решение. И никак не упомянул наше с мамой изгнание, но вынудил Григория Михайловича сказать, что решение семейного совета остаётся в силе.

Рискованная игра. Которая рассыпалась от малейшего дуновения. Однако попытаться на месте Юрия, конечно, стоило.

Кланяюсь князю, выхожу из палаты и направляюсь в комнату отдыха. Не постучавшись, распахиваю дверь и объявляю:

— Ваше сиятельство Алексей! Князь хочет немедленно вас видеть.

— Конечно, — он встаёт с дивана.

Юрий подскакивает следом и останавливает Алексея, упираясь ладонью ему в грудь.

— Тише, тише. Не торопись, дядя. Князю нужен покой, да? А вы шастаете к нему в палату один за другим.

— Ты что, не слышал Александра? — Алексей спокойно, но решительно убирает руку Юрия. — Его сиятельство зовёт меня.

— Во-первых, я бы не доверял словам бастарда. Во-вторых, князь едва пришёл в себя. А вы уже накинулись на него со своими интригами.

— Наверное, ты прав, — не скрывая сарказма, говорит Алексей. — Мы лучше подождём и позволим завершиться твоим интригам.

С этими словами он направляется к выходу. Я закрываю за ним дверь, и мы с Юрием остаёмся в комнате отдыха вдвоём. Он смотрит на меня, как на лютого врага. Берёт со стола бутылку виски и наливает себе. Совсем немного, на донышко бокала. Но бутылка, тем не менее, пуста уже на четверть.

— Твоё место в коридоре, бастард, — замечает он.

Не обращая внимания, спокойно направлюсь к буфету. Я не прочь выпить кофе.

— Эй, бастард. Не испытывай моё терпение.

Молча беру чашку, ставлю на кофемашину и жму кнопку. Пока мелятся зёрна, поворачиваюсь к Юрию. Тот продолжает сверлить меня взглядом, покручивая в руке бокал с виски.

— Мне любопытно, дядя. Почему вы меня так ненавидите? Только потому, что я незаконнорождённый?

— А что, нужен другой повод? — усмехается тот.

— Вот я и хочу это понять.

— Мне насрать, что ты хочешь, понял? — Юрий делает глоток. — Забирай свой кофе и вали отсюда.

Зёрна заканчивают молоться. Кофемашина негромко гудит, и напиток с журчанием льётся чашку, наполняя комнату свежим бодрящим ароматом.

Дожидаюсь, когда последняя капля упадёт в чашку, и забираю напиток. Подхожу к Юрию и сажусь в кресло напротив него.

Он скалится и хрипло выдыхает:

— Б**дь. Всё-таки придётся выставить тебя силой, да?

— Я имею право здесь находится.

— Ни хрена ты не имеешь, ты изгой!

— Официально да, благодаря вам. Но я же только что говорил с князем, забыли? — вдохнув запах кофе, делаю глоток. — И он сказал, что прекрасно помнит семейный совет. И что он голосовал за нас.

— Правда? — тёмные глаза Юрия хищно блестят. — Я бы не был так уверен в словах старика, который еле выбрался с того света.

— Вы всё-таки намерены признать его недееспособным?

— Тебя это е**ть не должно. Скажи, бастард, чего ты хочешь вообще⁈

Залпом выпив виски, Юрий резко наклоняется ко мне. Будто коршун, неожиданно пикирующий на добычу. Но я спокойно сижу как сидел, и делаю ещё один глоток кофе.

Дядя скалится и снова спрашивает:

— Чего ты хочешь? Откуда ты, сука, взялся? Ты где-то там жил шестнадцать лет, не лез в наши дела, какого хрена тебе сейчас понадобилось?

— Хочу взять то, что моё по праву. Только и всего.

— По какому праву? Ты бастард. Сын х*й знает кого.

— Я сын своей матери и внук князя. Этого достаточно. И я был официально признан членом рода давным-давно.

— Только всем было на это плевать, пока ты не явился на день рождения князя, урод, — рычит Юрий. — По факту ты и так был изгоем. Зачем решил поднять башку?

— Я ведь уже сказал, — спокойно отвечаю я, пропуская оскорбления мимо ушей.

— На что ты рассчитываешь? На долю в Династии?

— В том числе. Вы поэтому так беситесь? Не хотите делиться?

— Не хочу, — медленно качая головой, отвечает Юрий. Блеск в его глазах