Однажды полотно пропало из Лувра, хотя остальные картины остались на местах. Это произошло в 1911 году. В это время по всему Парижу слышались голоса разносчиков газет: «Сенсация! Из Лувра похищен шедевр Леонардо да Винчи “Джоконда”!» Расследование преступления поручили детективу Дорне. Он выяснил, что пропажа обнаружилась во вторник, а накануне в Лувре был выходной день: каждый понедельник музей закрывается на уборку. Когда допрашивали служителя, тот совершенно не мог припомнить, находилась ли знаменитая картина на своем привычном месте в зале или же он просто не обратил внимания на пустоту между «Мистической свадьбой» Корреджо и «Аллегорией Альфонсо д’Авало» Тициана.

Леонардо да Винчи. Джоконда

В Лувре поднялся невероятный шум; включились сирены, и Париж наводнился полицейскими машинами, несущимися в направлении музея. Посетителей Лувра обыскали без всяких церемоний, допросили, однако, как и следовало ожидать, эти меры успеха не принесли. То же самое проделали со служителями, менеджерами и экспертами, с уборщицами, рабочими и фотографами, и с тем же отрицательным результатом.

В это время директор Лувра Теофиль Гомолль находился на отдыхе в Ницце. Узнав о происшествии, он решил немедленно застрелиться; директора с трудом удалось удержать от подобного акта отчаяния.

Однако усилия полиции не были напрасными. На запасной лестнице нашлось разбитое стекло и рама от бесценного шедевра, которую за два года до этого подарила графиня де Беарн. Стало ясно, что вор, похитив картину, остался на ночь в Лувре, после чего оставил на лестнице тяжелую раму, а утром выскользнул из музея так осторожно, что никто не успел этого заметить.

Следователь Дорне расспрашивал пожилого служителя зала, где пять лет экспонировалась «Джоконда», не видел ли он в последнее время около знаменитой картины подозрительных людей, которые ему запомнились по какой-либо причине или проявляли к шедевру великого Леонардо повышенный интерес. Господин Эванс после долгих раздумий вспомнил: да, действительно, приходил один подозрительный месье в компании дамы явно легкого поведения. Однажды на вопрос служителя ему ответили, что господина зовут Гийом Аполлинер и он довольно известный поэт. По мнению этого свидетеля, никто из посетителей не вел себя более странно: поэт паясничал, пытался изобразить позу загадочной флорентийки, зачем-то хватался за сердце и слал ей горячие воздушные поцелуи.

Аполлинера вызвали на перекрестный допрос, который продолжался трое суток подряд. Поэт не сказал ничего вразумительного и только непристойно кричал: «Мне совершенно наплевать на эту вашу девку! Единственное, что меня интересовало, – это эротичная поза фавна у Веронезе. По-вашему, я виноват в том, что старая рухлядь висела рядом с великим Веронезе?» Допрос оказался абсолютно бесплодным. На всякий случай квартиру Аполлинера обыскали, но, естественно, ничего подозрительного обнаружить не удалось. Поэта отпустили, и таким образом следствие зашло в тупик.

Тем временем многочисленные слухи и разнообразные версии росли наподобие снежного кома. Первая: администрация Лувра сама организовала кражу и перепродала шедевр за границу. Вторая: «Джоконду» похитил очередной влюбившийся в нее маньяк; однажды прямо в Лувре перед этой картиной совершил самоубийство некий человек, в кармане которого потом обнаружили прощальную записку, где было много слов о неразделенной любви к Моне Лизе. Наконец, третья: «Джоконду» наверняка припрятал кто-то из служителей Лувра, чтобы наглядно показать коллегам, насколько халатно они относятся к своим служебным обязанностям, не понимая, что работают в величайшей сокровищнице мира. Настаивавшие на третьей версии уверяли, что картина очень скоро появится на своем месте. В Лувр шли потоки посетителей со всего мира и только для того, чтобы взглянуть на след рамы от пропавшей «Джоконды», а какой-то пламенный поклонник прикрепил на это место букет траурных тубероз.

Два года пролетели для детектива Дорне в бесполезных поисках. При этом пресса постоянно уничижала в своих публикациях престиж парижской полиции и лично господина Дорне. Ситуация сделалась поистине критической, и детектив всерьез решил отказаться от ведения дела. Неожиданно на имя Дорне пришло письмо от некоего итальянца Альфредо Гери, настаивавшего на встрече. Дорне пришлось выехать в Милан. Оказалось, что господин Гери – коллекционер антиквариата; недавно он поместил объявление в газете, что готов приобрести произведения старых мастеров за большую цену. Только что Гери получил письмо с парижским штемпелем. Отправитель подписался «Леонардо»; он заявлял, что обладает единственным подлинником «Джоконды» и готов продать его, если сойдутся в цене.

Это было настолько невероятно, что детектив отказывался верить в удачу: наверняка кто-то хочет глупо подшутить и всучить коллекционеру древностей плохонькую копию бессмертного шедевра. Однако Дорне посоветовал коллекционеру написать этому «Леонардо», что немедленно готов приехать в Париж. Вскоре пришел ответ: все дела, связанные с картиной, незнакомец будет вести исключительно в Италии и никак иначе.

И вот Альфредо Гери ждал «Леонардо» в одном из крохотных миланских отелей на окраине города. Вскоре он увидел своего посетителя – с виду итальянца, приземистого, черноусого. «Леонардо» немедленно провел Гери в номер и потребовал за полотно полмиллиона лир. «Думаю, что торг здесь неуместен», – заявил он.

Гери засомневался: он должен показать картину специалистам – вдруг ему предлагают подделку? «Леонардо» до глубины души возмутился и протянул к лицу Гери огромные волосатые руки: «Это не подделка! Я сам вот этими руками снял ее со стены в Лувре!» От этих слов коллекционера даже передернуло, он сделал над собой усилие и выдавил с плохо скрываемой дрожью в голосе: «И все равно я должен посмотреть на картину».

Незнакомец залез под кровать и выволок из-под нее старый чемодан, раскрыл его и начал выкидывать носки, трусы и рубашки, шарфы и книги, и, наконец, аккуратно завернутую в тряпье картину. На одну секунду Гери встретился взглядом с насмешливыми глазами прекрасной флорентийки, но сразу же перевернул полотно. Все верно, на обороте стоял штамп Лувра. Еле дыша, Гери произнес: «Мы заключим сделку, но все же следует показать картину экспертам». Тут же в комнату ворвалась целая толпа «экспертов» с наручниками под руководством Дорне.

Выяснилось настоящее имя «Леонардо». Им оказался Винченцо Перуджиа. Он даже не думал отпираться и сразу же признался во всем: два года назад он украл картину из Лувра. Это оказалось простым делом, поскольку довольно долгое время Перуджиа работал там служителем и многие знали его в лицо. Нет, он не хотел обогатиться; по словам похитителя, он желал лишь восстановить справедливость – шедевр Леонардо да Винчи должен находиться на его родине, в Италии; возмутительно, что национальное сокровище было похищено Наполеоном! Перуджиа немедленно поправили – на самом деле все обстояло не так, и Наполеон здесь не при чем. В 1517 году Леонардо сам