всего про любленного имущества тебя будут иметь ВСЕ командиры. А уж интенданты съедят твой мозг чайной ложечкой. Но не сейчас. Приказ был НИЧЕГО не жалеть. Поэтому оставляли дорогущие мины, обычно используемые только для защиты баз и лагерей. Направленного взрыва, лепестки, умные, которые хрен снимешь и разминируешь, стающие в сеть — всё, что было у Легиона, пошло вход. Через час первый взвод побежит за нами. К точке эвакуации вышли ротой, когда начало уже припекать. Связались с лагерем. В течение нескольких часов должны были прийти вертушки. Охрана периметра выпала третьему взводу, а остальные взвода пока отдыхали.

Полак Гандзюк решил пошутить и стал подзывать одну из див как собаку, ласково приговаривая, чтобы подползала тварюшка на четвереньках. И знаете что? Та поползла! При этом высовывала язык, между выбитых передних зубов и опухших от насилия губ. Вот что чёрное воспитание делает с цивилизованными гражданами! Да, вся морда синяя, но УСЛУЖЛИВАЯ до невозможности. Правда, лейт тут же наорал на всех в нашем взводе за ржач, а на Гандзюка — за то, что дебил. И отправили весь взвод чистить площадку, куда будут садиться вертушки.

Ну, перешли и там упали! Чего там чистить? Деревья и кустарник убрали, ям нет. Траву покрасить? Выполнять команды надо осторожно, чтобы чего-нибудь в организме не надорвать! Тем более взводные и ротный сгрудились у рации. Перед самым прилётом вертушек, пришёл первый взвод. Потом быстрая погрузка, и полетели голуби! Правда, всю дорогу, когда на нас не смотрели, все делали вид, что подзывают див! Ну как собачек! Куть, куть, куть! Девки дёргались, но, когда оглядывались отцы-командиры, все делали вид, что они не при чём! Скучно, что делать. А рояля нет! Некуда насрать. Да и адреналин выходит у всех по разному. Так и прилетели в лагерь. Роту и разведвзвод высадили, а дивы полетели в свою красивую далёкую жизнь.

Будут ли они помнить четвёртый континент? Будут! Изменятся ли девчонки? Изменятся! Четвёрка меняет всех. Только чаще всего чёртова Четвёрка меняет людей к худшему, доставая из них говно с тёмной стороны, которую все так тщательно скрывают от других. Самое страшное и мерзкое. Доставая то, что даже для самого человека оказывается ужасом из темноты. Раньше все думали: «Уж со мной-то никогда такое не случится, во мне такого точно нет!» Ан, нет — есть! Эта земля всегда рождала чудовищ. А может, перерождала людей в них. Ярик не знал, подаст ли ему тот пацан, которым он был три года назад, живущему сегодня парню руку? И главное: а Ярославу это всё ещё нужно или уже всё равно? Ему ещё хочется быть человеком или чудовищем тоже неплохо? Так что всё для корреспонденток закончилось более-менее хорошо. Ну, если не считать тех, кто остался гнить в саванне, оплатив чужую глупость и амбиции. Ведь девчули живы и могут измениться! Это мёртвые уже не могут измениться. Потом сбор лагеря и поездка на аэродром. А там и милый дом!

На базе со всех взяли подписку о неразглашении и дали два дня на увал. Безопасники сказали: несмотря на то, что всех надо расстрелять, взвод может продолжать службу. Психологи сказали, что, несмотря на болезни — причём многочисленные и неизлечимые — все могут продолжать службу. Медики… Просто вкололи по паре ОЧЕНЬ болючих уколов и отпустили. САМЫЕ добрые из всех! Командиры сказали, что хоть все и дебилы, но молодцы.

А главное! Всей роте выплатили премию от киношников и газетчиков за спасение див. По две тысячи ацеольских марок. Класс! Так что — в увольнение! Ярослав с Кешем посидели, конечно, со взводом в местном баре и даже подрались с какими-то моряками. Вы, наверное, думаете, что это клише — бухать после выходов? А как ещё стряхнуть с себя этот липкий страх, который сидит где-то там, на периферии сознания? Как раздуть эту радость, что в очередной раз костлявая прошла мимо? Как победить предубеждение, что это произошло из-за этого амулета, из-за того, что не копишь денег, из-за того, что не поменял бельё? И этот список длиной в количество вернувшихся? Ведь у каждого свои приметы и страхи. Или тараканы. Как забыть запах крови, кишок и фекалий из разорванных тел? А запах пороха при выстреле из винтовки? А что он отличается от запаха взрыва мины, вы знали? А как пахнет саванна утром, в ожидании смерти? А как пахнут джунгли, когда ждёшь любой звук, чтобы начать стрелять? Да много чего хочется забыть! Или хотя бы притушить.

Нет! Ярослав с Кешем не были институтками! Легионеры уже воспринимают смерть спокойно. И свою, и чужую. Во всяком случае, внешне. Но вот внутренне! И когда легионеры остаются одни… Да с ними постоянно работают психологи. Причём Легион не скупится, и они профи. Но… Но! Не всё можно изменить и починить в такой хрупкой области, как разум. Так что, в баре Кеш и Ярик не засиделись. Ярослава больше не брал алкоголь, а его тень и брат Кеш, наверное, перенимал привычки. Им не нужно было говорить, чтобы общаться. Взгляд, взмах руки, пожатие плеч могли заменить разговор. И они опять отправились бродить по Кару. Кар огромный и очень древний город. Чтобы его весь обойти, не хватит и трёх жизней. Пара заходила в кофейни на два-три столика и пила кофе, за который на первом материке любитель отдаст себя и жену в придачу. Они заходили в старые дворики, сидели в тени деревьев и смотрели, как играют дети. Ты можешь не понимать, что говорит человек, но когда играют и смеются дети, тебе плевать, на каком языке они это делают! Гномы! Тебя просто прёт! И ты… улыбаешься.

Ярик и Кеш пили безумно вкусную холодную воду у торговцев водой, которые смешно кричали: «Сук, сук!» Мужик — а торговцы водой только мужчины — несёт на себе огромный рюкзак с водой и у него вверх торчит гибкая тонкая трубка. На поясе несколько ёмкостей для питья. Он снимает одну из них, как-то по-хитрому наклоняется и направляет струйку воды из верхней трубки в кружку. Кружка на глазах покрывается влагой. То есть, перепад температуры такой большой, что влага быстро конденсируется на стенках. На вкус вода ледяная. Кажется, сейчас полопаются зубы, но какая вкусная! Вкуснее любой выпивки! Парни смотрели, как из-под большого деревянного молотка и стального стержня из простого металлического блюда делают произведение искусства. А мастер мог в это время ещё и рассказывать, как научился ремеслу или какую-нибудь легенду. И Ярику