Мужчина в красном балахоне встал сбоку от графини и занес над ней кинжал. Шепот усилился, переходя в громкий звук, а мужчина с силой воткнул кинжал в сердце Августы.

Оля не выдержала и закрыла глаза. Шепот прекратился, но звук потрескивания свечей и запах сырости остался.

Когда девушка собралась с силами и вновь распахнула веки, то резко захотела закричать от страха. Перед ней в нескольких сантиметрах стоял тот самый мужик в маске, и его глаза смеялись.

Внезапно по босым ступням пробежал холодный порыв ветра, и Оля открыла глаза. Села на кровати, тяжело дыша. Ее трясло.

Морозный воздух по-прежнему холодил тело, и девушка наконец-то повернула голову. Окно оказалось открыто нараспашку. Не думая, Оля вскочила с кровати, подбежала и громко его захлопнула. Она уже догадалась, кто открыл створки и кто помог выбраться из этого кошмара.

– Спасибо, – прошептала чуть слышно, и по шее пронесся холодок, словно кто-то дотронулся ледяными пальцами.

Повернувшись к окну спиной, Оля сползла на пол, подобрала ноги, уткнулась лицом в колени и простонала:

– Когда же все закончится?!

Как же ей хотелось встать и убежать, не оглядываясь! Увы, она не могла этого сделать по нескольким причинам. Во-первых, естественно, контракт, словно камень, тянул ее на дно. Во-вторых, ради памяти Ивана Борисовича Оля просто обязана найти ответы на все вопросы и закончить начатое. Ну а третьей причиной являлся призрак, просящий помощи. Оля уже не сомневалась в том, что эта девушка умерла насильственной смертью, и она просто обязана освободить бедняжку. Осталось только понять, как не угодить в ту же ловушку самой.

Посмотрев на наручные часы, Оля застонала снова, поняв, что пора одеваться и идти готовить завтрак.

Поднявшись с холодного пола, она натянула чистые джинсы, свитер с высоким горлом и, собрав волосы в тугой хвост на затылке, вышла из комнаты. И уже спускалась по лестнице, поняла – свет в коридоре хозяйского крыла и в холле включен. Но всего лишь несколько часов назад он не горел! Девушка это прекрасно помнила, так как пробиралась с помощью фонарика на телефоне.

Широкие двери на кухню оказались приоткрыты, и на одной из столешниц Захар что-то шинковал на разделочной доске.

– Доброе утро, – проговорила Оля, стоя в дверном проеме. Когда он вернулся?

Захар вскинул голову. На его лице сияла приветливая улыбка. Она всегда у него возникала, стоило ему посмотреть на Олю. И эта улыбка отмела новые вопросы, которые ей хотелось задать.

– Привет. Ты сегодня поздно. Завтракать будешь? – мужчина снова обескураживающе улыбнулся, поправив белый в красный горох фартук. Почему-то это заставило Олю рассмеяться. Фартук Захару безумно шел, делая его таким милым и домашним, что невозможно отвести глаз.

– Да. Завтракать буду. Будильник не услышала, вот и немного проспала. А еще мне нужен кофе, и побольше.

– Момент. Садись, – он указал на выдвинутый стул, и Оля, не мешкая, подошла и села, смотря в окно, где виднелся капот пикапа Захара.

– Ты давно приехал?

– Нет. Около часа назад.

– Я думала, ты вернешься ближе к вечеру, как вчера и говорил.

– Я тоже так думал, но планы изменились. Вот твой завтрак.

Захар поставил перед ней тарелку с яичницей, посыпанной укропом. Только теперь Оля обратила внимание на разнообразные ароматы. В кухне пахло жареным яйцом, укропом, немного подгорелыми тостами, кофе и за эти дни ставшим ей так хорошо знакомым мужским одеколоном.

Меньше чем через минуту на столе появилась еще одна тарелка с яичницей, все так же посыпанной укропом, тарелка с румяными горячими тостами и две кружки кофе.

Оля отрезала вилкой небольшой кусочек яйца и положила в рот. Казалась бы, обычная, незамысловатая еда, она себе такую не один раз готовила, но этот завтрак говорил о многом. И если бы не то, что происходит в доме, и не подозрения, она бы, возможно, и сблизилась с этим мужчиной. Но чем больше проходило дней, тем сильнее крепло убеждение в причастности Захара к происходящему, что бы это ни было.

Глоток горячего кофе прервал ее мысли. Оля поморщилась и посмотрела в кружку на черную жидкость.

– Да, кофе не тот, который мы пили раньше. Те зерна закончились, и я открыл новую упаковку.

Только после его слов Оля поняла, почему вкус кофе привлек внимание: более горький и имеет кисловатый привкус, от него осталось нехорошее послевкусие во рту. Но ей сейчас, как никогда, требовалась кружка крепкого кофе, и она решила выпить этот, хоть он ей и не особо понравился.

– Прежний вкуснее, – проговорила девушка тихо.

– Согласен. Как поеду в город, закажу, но пока придется обходиться этим.

Оля бросила взгляд на часы на экране мобильного и подскочила.

– Черт! Мне нужно идти!

– Не беспокойся, я уберу со стола и помою посуду.

– Спасибо большое, – Оля благодарно улыбнулась Захару и поторопилась на второй этаж.

Когда она постучалась и вошла, оказалось, что Августа спит. Это было странно: старушка всегда в данное время уже бодрствовала и обычно читала книгу. Оля подошла ближе.

– Августа, просыпайтесь, – негромко позвала она, но та, видимо, не услышала, продолжая лежать с закрытыми глазами. – Августа? – девушка дотронулась до прикрытого хлопковой сорочкой плеча и даже через плотную ткань почувствовала жар. Она поднесла ладонь ко лбу подопечной. Тот был горячим. – Августа? – позвала снова. Женщина открыла глаза, показавшиеся усталыми. И Оля заметила, насколько бледно ее лицо. – Вы как себя чувствуете? У вас жар.

– Все нормально, – прохрипела графиня и опять прикрыла глаза.

– Ничего нормального! Где же вы успели простудиться? Сейчас принесу градусник, и нужно вызвать врача, если температура не спадет, – Оля двинулась к ванной комнате за находящейся там аптечкой, но Августа остановила:

– Не надо градусник. У меня иногда бывает такое. Лучше принеси горячего бульона и позови внука. Нужно кое-что обсудить.

Оля молча кивнула, не пытаясь спорить и не задавая вопросов, например, откуда графиня узнала, что Захар уже дома. Прикрыв за собой аккуратно дверь спальни, она направилась на кухню.

Глава 17

Скоблев не спал. Ночь он провел в своем кабинете, не желая ехать домой и тратить драгоценное время.

Следователь еще не до конца отработал список сиделок графини Дюбуа, но с помощью друзей-сокурсников, разъехавшихся по разным городам России, узнал, что все девушки пропали. И только на пятерых подали заявления о пропаже, а остальных никто не хватился, просто не имелось родственников. Тот, кто выбирал их,