— У старых товарищей не бывает секретов, Креспо. Ты это знаешь. Мы сражались в одной линии щитов и делили скамейку в уборной. Откуда у нас могут быть секреты?

— К прокуратору. В его штат. Он жалкий засранец, Кат Дециан, но мысль у него правильная. Сожми их, пока не пойдет кровь. — Он сделал паузу, и Валерий увидел, как его мозг борется с вином в организме. —  Ты никому не скажешь, что я это сказал?

Валерий старался не показывать своего разочарования. Прокуратор означал Лондиниум. Слишком близко. — Что, что он жалкий засранец?

— Не то, другое. Сжать их. Это секрет.

— Сжать кого?

— Кельтов, — сказал Креспо, как будто ответ был очевиден. — Они кормились за счет Рима в течение многих лет. Субсидии и налоговые льготы. Пока мы с тобой обливались потом и истекали кровью, они катались в нем. Теперь они хотят все вернуть.

— Кто хочет все вернуть?

— Большие люди. — Центурион подмигнул. — Влиятельные люди. Субсидии и налоговые льготы. Только теперь все это кредиты.

Большие люди? Влиятельные люди? Так же, как Креспо, рассказывающей о своей новой работе, Валерий знал о субсидиях и налоговых льготах столько же, а это было очень мало. Звучало так, как будто он Креспо перевелся из Двадцатого как раз вовремя и, казалось, чрезмерно гордился своим назначением. Но кем он был? Просто еще одним кровососущим сборщиком долгов. Значит, несколько бриттов опоздали с уплатой налогов? Может быть, у кого-то отберут ферму. Что ж, Креспо как раз подходил для этого. Но что действительно имело значение в данный момент, так это то, что он был достаточно пьян, чтобы быть безобидным, и Валерий решил, что будет лучше держать его в таком состоянии, по крайней мере, до прибытия Лунариса. Он налил вино из кувшина в две чашки, убедившись, что чаша Креспо наполнена до краев.

— Расскажи мне о Глевуме…

Уже смеркалось, когда он вышел из таверны, и Креспо, пошатываясь, шел за ним, мотаясь от одной стороны дверного проема к другой и бормоча что-то о мести. У него все еще был нож, и Валерий подумывал спустить его к реке и выяснить, умеет ли он плавать с полным брюхом вина, но все, чего он действительно хотел, это убраться подальше от этого человека. Близость к Креспо заставляла его чувствовать себя грязным. У каждого солдата были свои темные места, но у Креспо было сердце Аида. Изнасилование силурки, очевидно, было не первым. Далеко не первым. И были намеки на еще более страшные преступления.

— Кто этот пьяница? — Он поднял глаза и увидел Лунариса, бездельничающую в дверях жилого дома напротив таверны.

— Старый друг. Ты не узнаешь центуриона Креспо? И разве ты не должен отдавать честь офицеру?

— Командир! —Лунарис с изысканной церемонией постучал рукой по нагруднику.

— Я думал, мы собирались встретиться внутри? — Креспо привалился к стене таверны, и Валерий выхватил нож из его руки и бросил его в переулок.

— Мне не понравилась компания… командир.

— Моя или его?

— Не уверен, командир. Что мы собираемся с ним делать?

Тон легионера больше напоминал предложение, чем вопрос. Может быть, река была не такой уж плохой идеей. Валерий огляделся. Нет. Слишком много свидетелей, и, если Креспо действительно служил у прокуратора, было бы проведено расследование. У него была идея получше. — Давай устроим ему на ночь красивую мягкую постель, — предложил он, указывая на большую кучу навоза, от которой шел ядовитый пар, рядом с конюшней в нескольких ярдах дальше по улице.

Они подхватили Креспо и отнесли к навозной куче.

— Готовы? — спросил Лунарис.

— На три. Один два три.

Тело Креспо приземлилось лицом вниз среди лошадиного и ослиного дерьма и, насколько мог судить Валерий, содержимого выгребной ямы владельца.

— Отлично. Он среди друзей, — рассмеялся Лунарис.

— Подожди. — Валерий подобрал палку, прислоненную к двери конюшни, и начал тыкать навоз у лица Креспо, пока у него не появилось место для дыхания. — Нет смысла убивать его.

Лунарис фыркнул. — Я бы не был так в этом уверен.

Глава XVI

«Валерий, дражайший сын и отцовская гордость, приветствую тебя. Ливий сообщает, что ты в добром здравии и исполняешь свой долг. Не беспокойся за отца своего; его суставы могут скрипеть в эти дни, но он процветает, как оливковые деревья на южном склоне за рекой, с каждым годом все более корявый, но по-своему все еще продуктивный. Гранта и Кронос тоже шлют привет».

Письмо пришло к нему из Глевума и, должно быть, было написано двумя месяцами раньше. Валерий улыбнулся, снова прочитав начало. Типичное послание отца сыну; изобилует семейными любезностями, но содержит упрек в каждой строчке. Тот факт, что Ливий сообщил о его состоянии, должен был сказать ему, что он этого не делал не. Скрип суставов был намеком на то, что его отец чувствует себя покинутым. Гранта и Кронос были двумя вольноотпущенниками, управлявшими поместьем. Он изо всех сил пытался найти скрытый смысл в их включении, но не сомневался, что оно было где-то там. Он читал дальше. «Я все еще жду ответа от Императора в связи с моей просьбой о встрече. Я знаю, что прошло уже несколько месяцев, но я сохраняю некоторую надежду на продвижение по службе и возрождение благосостояния нашей семьи. Император прекрасный молодой человек, у которого много обязанностей, но я предпринял шаги для того, чтобы мое прошение было передано ему.»

Валерий почувствовал, как его сердце упало, когда он прочитал последнее предложение. Даже в далекой Британии было ясно, что заниматься политикой в Риме при императоре Нероне может быть так же опасно, как идти в ночной патруль в силурских болотах. Его отец процветал благодаря дружбе с императором Тиберием, но это было давно. Он пережил Калигулу, только потому что, вернулся в поместье и решительно игнорировал уговоры каждой конкурирующей фракции. При Клавдии наступило короткое возрождение, которое закончилось каким-то неосторожным поступком, который его отец никогда бы не стал обсуждать, и который оставил в нем стойкую ненависть к вольноотпущеннику старого императора, Нарциссу. Сейчас было не время возвращаться в политику. Проблема была в том, что Луций считал, что у него есть друзья при дворе.

«Буквально на днях у меня была очень приятная встреча с