Его грудь тяжело вздымалась, он смотрел в широко раскрытые серебряные глаза женщины под ним, и впервые за более чем пятнадцать лет он чувствовал себя цельным. Словно он всю свою жизнь прожил погребенным заживо в десяти футах под землей и наконец выбрался наружу. Ради нее.

Он замедлился, продолжая двигаться глубокими размеренными толчками, наслаждаясь ощущением ее рук, ласкающих его кожу.

Наконец-то она стала его во всех смыслах.

Неважно, что будет. С его семьей, с Алероном, с ожиданиями от принятия ее титула и с тем, что будет означать для него быть ее спутником. Не имело значения, что они провели в разлуке больше лет, чем вместе, и что она выросла человеком, а он – магики. Все это не имело значения.

Она была его и только его, пока Бог Смерти не заберет их. И даже тогда он погнался бы за ней.

– Джарен, – произнесла Вэра шепотом. Ее глаза были широко раскрыты и остекленели, связь между ними стала крепче и загудела.

– Я знаю, – ответил он, прижимаясь к ее губам и погружаясь глубже, все время дергая невидимую нить между ними. Она застонала ему в рот, сжимая бедра вокруг его торса и кладя обе руки на его задницу.

Джарен чувствовал себя диким животным, толчки стали сильнее, он делился с ней всем, что у него было. Хорошим и плохим, ослепляющим удовольствием и душераздирающей болью. Он хотел, чтобы она все это почувствовала, точно поняла, кто он такой и что к ней испытывает. Что он всегда будет испытывать.

Он подумал, что она приняла все это, она все еще с ним и ищет большего, и тут оргазм обрушился на него. Джарен дернул ее наверх, ноги девушки все еще обвивали его талию, и прижал ее к себе, входя до упора, наконец – черт возьми, наконец – завладев ею полностью.

Джарен держал Вэру, пока последняя дрожь не прошла по его телу, окончательно ослабляя. Он опустил ее спиной на пол, оставаясь внутри нее. Молодой человек чувствовал животный голод, который, казалось, рос в нем, пока они были вместе, ему нравилась мысль о том, что его семя остается в ней.

Он ничего не сказал, снова прижавшись к ее губам. Нечего было говорить. Ничего не оставалось, кроме как погрузиться в ее ощущения и почувствовать вкус ее языка, скользящего по его языку.

Внезапно Джарена пронзила вспышка беспокойства, но она была не его, а затем Вэра прервала их поцелуй, оттолкнув его назад, и с тревогой взглянула на него.

– Ты не… О боги, ты сказал… есть эликсир, который я могу принять, верно? Мне нужно принять его? Или слишком поздно?

Посмеиваясь над ее паникой, Джарен заставил себя вывернуться и скатиться с нее, ложась спиной на пол.

– Эликсир труика. Очень эффективен, и нет, еще не поздно, – ответил он, заключая ее в свои объятия. Вэра удобно устроилась в его руках. – В этот раз тебе придется принять его, но с завтрашнего дня я буду принимать суточную дозу сам, так что тебе не надо будет об этом беспокоиться.

Напряжение в ее теле ослабло, и она поцеловала его в грудь. Джарен чувствовал, как этот поцелуй пронзил все его тело.

– Итак, – сказала Вэра, глядя на отметину на своей груди. – Теперь, когда ты получил то, что хотел, ты немного отступишь?

– Я дам тебе подсказку.

Она закатила глаза, но в этом не было злости, только веселье.

– Мы полностью связаны, Джарен. Это означает, что меня нельзя присвоить.

Схватив ее за челюсть, он наклонил ее лицо к своему.

– Пятнадцать лет, которые я провел без тебя, беспокоят меня.

Ее взгляд смягчился.

– Это не повторится, – сказала она. Затем девушка ухмыльнулась. – Кроме того, сколькими еще способами ты можешь поставить на мне отметку? Думаю, все случившееся можно считать достаточным, – Вэра замолчала, а Джарен сжал губы в тонкую линию, и ее веселье быстро сменилось сожалением из-за взгляда, который он бросил на нее.

– Ты должна уже понять, что у меня нет ограничений, когда дело касается тебя, Вэрали. Я заполню каждую дырочку в твоем теле и прокушу каждый дюйм кожи, и этого все равно будет недостаточно.

Ее глаза расширились от ужаса, и он снова усмехнулся, медленно проводя рукой по ее плечу, затем скользнув вниз по ее ребрам, и тут он почувствовал ее запах.

– Ты всегда восхитительно пахнешь, – пробормотал Джарен, лаская пальцами ее бедро и продолжая спускаться вниз, пока не нащупал клитор. – Но ты пахнешь еще лучше, когда пахнешь, как я.

Она застонала, перекинув ногу через его ногу и еще сильнее прижавшись к нему, передавая ему весь контроль. Ее дыхание сбилось, когда он усилил давление, водя пальцами по кругу.

– Мне жаль, знаешь, – произнесла Вэра между стонами. Боги, он никогда не устанет от звуков ее удовольствия. Ее голос звучал чертовски сладко.

Он коснулся губами ее лба, ускоряя темп до того, какой ей нравился. Джарен наслаждался тем, как его спутница ластилась к его руке. Даже неровный пол под ним не мог лишить молодого человека удовольствия.

– Я прощаю тебя, звездочка. Мне все равно больше нравятся новые отметки.

Это было правдой. Они были глубже, и шрамы были гораздо красивее.

Ее бедра тут же замерли, и Вэра раздраженно фыркнула:

– Я не жалею, что исцелила твою метку, Джарен.

Его губы остановились на ее коже, и он резко вдохнул, опуская руку, чтобы полностью обнять ее. Если она думала, что исцелит и их, их ждала долгая ночь. Он будет начинать все заново столько раз, сколько потребуется.

Вероятно почувствовав всплеск его разочарования, Вэра приподнялась на локте и потянулась к нему, серебро в ее глазах все еще искрилось от похоти.

– Я не буду извиняться за то, что я чувствую. И не жди, что я пожалею или буду сомневаться в своих эмоциях только потому, что ты с ними не согласен. Это делает тебя плохим спутником.

Она сделала паузу, глубоко вздохнула и положила ладонь ему на сердце:

– Но мне жаль, что я скрыла это от тебя. Это было несправедливо. Особенно потому, что я знала, что это значит для тебя.

Джарен долго смотрел на нее, обдумывая ее слова. Вэра была права. Мягко оттолкнув ее, молодой человек встал, пытаясь не обращать внимания на то, как близко ее лицо было к его члену, когда он протянул руку и помог ей подняться на ноги.

Он не смог сдержать улыбки. Она была такая растрепанная. Волосы лишь частично высохли, кудри торчали во все стороны, а плечи и грудь покрывали красные полосы. Щеки ее порозовели, а на бедрах уже расцвели