– Забыла сказать, это обычные «Истошные муки» такое делают, но мои же дают совсем другой эффект. Стоит им попасть на какую-то поверхность, начинается очень интересная реакция. Хотите, покажу? – они явно не хотели, но я спрашивала исключительно, чтобы поиздеваться.

Несколько капель упало на лицо девушки. Жирная коричневая масса тут же впиталась в кожу, заставляя ее покраснеть, затем краснота расползлась по всему лицу, распространяясь и дальше, на тело.

– Как думаете, профессор, что будет с ней дальше? – спросила сладковато, повернулась к мужчине и капнула каплю на него. – Ну да, вы же не можете говорить. Помните, я говорила вам о перьях? Так вот, они у вас вырастут, не сразу, конечно, но где-то часов за пять точно. Но даже если вы их будете вырывать, от них останутся уродливые шрамы, которые не сможет залечить никто, никакая магия.

Закатала рукав, показывая свой собственный шрам от этого зелья, уродливый, кривой.

– Догадываетесь, почему я капнула эту дрянь вам на лицо? Правильно, чтобы ваше внешнее уродство соответствовало внутреннему содержанию, – мне нравились их гнев и страх, я получала удовольствие от их страданий.

Кажется, я все больше и больше теряю свою человечность и становлюсь похожей на Провидицу. Не думай об этом Пенелопа, просто не думай.

– Р-р-руднева, – слышу тихий голос профессора сквозь слегка приоткрытые губы.

Это плохо, похоже, у него есть сопротивление к ингредиентам. В таком случае нужно заканчивать моё представление.

– Да, профессор? Заболталась я, да? Правда, хотела продемонстрировать вам еще кое-что. Думаю, с вас хватит еще двух порошков. Один поможет вам испытать то же самое, что мы с Вероникой испытали, второй – очутиться в больнице. Конечно, я бы могла стереть вам память. У меня есть отличный рецепт, но дело в том, что я хочу, чтобы вы все запомнили. Ту боль, которую вы сейчас ощущаете от зелья. То унижение, которое вы сейчас испытываете. Хочу, чтобы вы поняли, каково быть на месте игрушки, и сделали выводы. Но если не сделаете, у меня есть очень яркая коллекция ядов… Вы же не желаете и с ней поближе познакомиться?

Достаю порошок, вызывающий чувство эйфории и неконтролируемой похоти. Но, в отличие от «шнапса», его действие краткосрочно. Отхожу к двери, вижу, как дергается рука профессора. Но его и Лафей это не спасет. Зажимаю рукой нос и резко вытряхиваю порошок в воздух, прежде чем закрываю за собой дверь.

Я не убежала, отошла чуть подальше к началу коридора и принялась ждать. Через какое-то время в коридоре появилась директор училища – Лидия Ивановна Сава. Женщина высокая, худая и очень корыстная. Увидев ее, я обрадовалась, но подавила улыбку.

– Здравствуйте, Лидия Ивановна, – поздоровалась я первой и пристроилась рядом.

– Ну, здравствуй, Руднева. Меня ждешь? Что там у тебя? – спросила она, важно шагая чуть впереди.

– Да, госпожа директор. Меня Захаров вызвал к себе, сказал по поводу каких-то ингредиентов. Но вы же велели мне сразу, если так случится, идти к вам? – делаю глаза побольше, лицо глупое.

Как будто я не знаю, что она и почти весь учебный совет ворует в училище. Захаров делает закупки для преподавательского состава, он точно в этом замешан, хотя я и не знаю насколько сильно.

Лидия Ивановна резко остановилась и побледнела. Мы уже были возле двери кабинета профессора.

Прежде чем она успела что-то сказать, я нагло предложила:

– Может, вместе спросим, чего хочет профессор? – и дернула ручку двери, гостеприимно распахнув её перед директрисой и театрально застыв на пороге.

– Это что такое?! – после секундного замешательства выпалила директриса и зашла в кабинет.

Я сразу же последовала за ней, не закрыв за нами дверь и изо всех сил пытаясь подавить ухмылку. Чем больше зрителей – тем лучше.

Картина шикарная, со стола профессора скинуты все документы. Ящик с личными запасами настоек перевернут и лежит на столе – наверное, он пытался выпить противоядие. Но, судя по тому, что Кристина сидит на столе, обвив его талию ногами, у профессора ничего не получилось. А как проникновенно они целуются, буквально пожирают друг друга. Лепота!

– ЭТО ЧТО, ВАШУ МАТЬ, ТАКОЕ?! ЗАХАРОВ?! – гаркнула директриса на весь кабинет, ибо на первый ее вопрос никто не отреагировал.

Кажется, она не должна была настолько разозлиться, разве что Захаров для нашей директрисы больше, чем один из преподавателей. На ее крики из приемной сбежались люди: секретарь, помощница и глава учительского совета.

– Мамочки… – пустила на эту картину слюнки пухлая секретарша Зина.

Добрая сердцем одинокая женщина лет за тридцать. И посочувствует, и накормит, если надо, вступится перед директрисой. Бедная, все жалуется на ужасную женскую долю и несправедливую судьбу. Мужа у нее отродясь не было, только книжки похабные читает и вместе с Кларой после пар обсуждает прочитанное. Они в этом плане очень похожи, считают, что любой женщине не хватает мужской ласки и тепла. Мне вот за последнюю ночь хватило, причем на всю жизнь! Так что и не хочу больше!

– Это что же такое творится? – улыбается во все зубы глава учебного совета Тамара Семеновна.

Та еще зараза, вечно меня задевает.

– Что за запах? – скривилась помощница.

– ПРЕКРАТИТЬ!!! – закричала директриса, а я незаметно раскрыла второй пакетик и быстрым движением метнула его в сторону наших голубков.

Директриса хотела броситься их разнимать, но мой порошок сработал, и комнату оглушил взрыв. Голубков отбросило в стенку. Прямиком на этажерку с порошками и баночками, в результате чего те с весёлым «Дзинь!» посыпались на бессознательную парочку сверху. Что-то я не думала, что взорвется так сильно, дозировку попутала?

– Это что было? – растерялась Маргарита Павловна, помощница директрисы.

– Так они в порыве страсти разбили чемодан с зельями, вот и сдетонировало, – на ходу сочинила я.

– Хоть живы? – испуганно всплеснула руками Зина и кинулась выяснять. Но я ее остановила: мало ли порошок на них остался.

– Не трогайте, тут разные зелья намешаны, это опасно! – остановила я желающих помочь.

– И то правда! Живо вызывайте целителей, будем разбираться с ними. Руднева, пошли уведомление через консьержку, только тихо. Нельзя чтобы узнали, чем они тут занимались, – отослала директриса, чему я была очень рада.

Нет уж, я сама позабочусь, чтобы все училище узнало, что и как случилось с этими двумя. Позор – это тоже часть