Разные виды ихневмонов шприцуют практически всех совок, белянок и молей, а так же личинок пилильщиков, долгоносиков и листоедов. Выедают 50–80% хозяев. Обычно они милостиво позволяют хозяйской личинке дожить до окукливания и сплести кокон: в нём, да ещё в шкурке гусеницы, зимовать гораздо безопаснее! Но иные хозяева на зиму не окукливаются — зимует личинка. Тогда и наездник ждёт — зимует прямо в ней, и убивает уже весной. И лишь немногие доедают гусениц сразу. Например, экзестатес, эксперт по капустным бабочкам. Заражённые им гусеницы на глазах вянут, бледнеют и безвольно ползут вниз, чтобы паразит мог окуклиться в почве.

Практически все взрослые ихневмоны питаются на цветках зонтичных, астровых и луков. Если цветков достаточно, плодовитость и срок жизни самок растут почти втрое! Почти все зимуют в поверхностном слое почвы — там же, где и хозяин.

Столь же страшно для гусениц семейство браконов. Особой борзостью и нюхом выделяется габробракон. Заражая взрослых гусениц хлопковой совки, он попутно парализует и капустных совок — просто так, для интереса. Такой талант нам нужен! Габробракона разводят искусственно.

Его братья апантелесы давят гусениц числом: резерв самок — до 2000 яиц за месяц! В одну несчастную белянку натыкивают до полусотни яиц. И при этом личинки умудряются дорастить гусеницу почти до куколки — вот коллективное знание анатомии! А потом эта гусеница превращается в продолговатую кучку маленьких коконов… Не брезгуют браконы и гусеницами боярышницы, пядениц, листовёрток. Если апантелес работает в паре с габробраконом, не надо химии: 85–90% гусениц бабочками уже не станут.

Минирующих мух на свёкле и яблонях бьют опиусы, члены того же семейства. Личинки сих мушек выедают себе ходы внутри листа — мины. Опиус в эти мины яйца и кладёт: его личинка сама добирается до жертвы. Осенью в саду до 80% куколок мух в минах — уже не мухи. Если, конечно, каждую неделю яды не лить.

Все браконы питаются нектаром и пыльцой, почти все зимуют в палой листве и мульче.

Упоминания достоин и рекордсмен по плодовитости — платигастер. Это спец гессенской злаковой мухи. Самка заражает и яйца, и юных личинок, откладывая за свою жизнь до 3000 яиц!

Агениаспис — тоже оригинал. Он заражает яйцо яблонной моли. Но его яичко долго не развивается — мирно ждёт, пока подрастёт гусеничка. И вот тут яйцо взрывается целой толпой однояйцевых близнецов. Из съеденной гусеницы вылетает по 150–200 паразитов!

А триблиографа чем хуже? Ловит личинок капустных мух и в почве, и в стеблях, не щадя живота своего — и действительно, часто гибнет, не в силах выбраться наружу…

Особо надо сказать о сосущих: тлях, щитовках, червецах и медяницах. Их лопают больше двухсот видов хищников, и почти все — живьём. Ещё бы! Представьте себе каплю сладкого сиропа, обёрнутую в нежный мясной белок. Тля — пирожное буквальном смысле! Фабр досконально подметил: «Куст, населённый тлями, это целый мир, заключающий в себе одновременно коровник, зверинец, бойню, сахарный завод и мастерскую консервов».

Сосущими занята тьма наездников, в основном из семьи афелинов. Многие из них эмигрировали из Америки — вслед за хозяевами. Они разные, но работают схоже: в каждую тлю (червеца, медяницу) тыкают одно яичко. Тля разбухает, темнеет и превращается в мумию. Обычно наездники ищут небольшие колонии тлей, которые мумифицируют почти начисто. Взрослые паразитки питаются сладкими выделениями тлей — падью. Таковы афелинусы. Все помнят рисунок из учебника биологии: «наездник афелинус и кровяная тля».

Спец по калифорнийской щитовке — проспальтелла — умудряется засунуть яйцо под щиток. А под щитком — самка с яйцами, а то и личинки. В общем, все умирают… Но особо популярна специалистка по тепличной белокрылке — энкарзия. Она очень прожорлива, вынослива к скачкам температуры и влажности. Разводят её практически все тепличные агрофирмы. Выпуск энкарзии и хищного клопа по огурцам снимает 85% вреда и прибавляет 2 кг/м 2, тогда как пестициды едва сохраняют прежний урожай.

Итого: главное для наездников — нектар, пыльца и растительные остатки. Ставропольцы обсевали картофельные поля укропом, петрушкой и фацелией, заделывали в почву солому и рапс, ввели в севооборот два года люцерны и использовали биопестициды. Их опыты дают наглядную картину.

На цветках активно кормятся мухи–сирфиды, коровки и наездники. На укропе всегда в 8–10 раз больше наездников, чем на поле: до 15 особей на квадратном метре. А на фацелии — ещё больше. Оказалось: эффект наездников — прямое следствие цветочного корма, особенно у яйцеедов. Без нектара и пыльцы они гибнут за неделю, часто не дожидаются выхода хозяев и не дают эффекта. А с кормом живут всё лето и постоянно плодятся! Без нектара самки рождают только самцов, а подкрепившись углеводами — массу самок. На цветках рапса питалось столько наездников, что они заразили половину рапсового цветоеда, чем сгладили его мощную вспышку.

Главное о прочих хищниках

МУРАВЬИ — самый мощный общественный интеллект и великая хищная сила. Их у нас больше двухсот видов. Большая часть — завзятые земледельцы и скотоводы: выращивают грибы на искусственных субстратах, консервируют проросшие семена, разводят сахаристые породы тлей и червецов, выращивают гусениц и добывают их «шёлк», заготавливают и хранят «мёд». Часть видов — захватчики: завоёвывают и подчиняют других муравьёв. Но есть и чистые охотники–собиратели. Они живут только тем, что найдут и честно добудут. Таковы наши рыжие лесные муравьи из рода формика. С голодухи они могут есть грибы и зелень, но с ранней весны до осени активно добывают «мясо». Их десяток видов, и многие охотно живут в садах природного режима, где почва не перекапывается, листья не жгутся и много укромных мест типа лежачих камней, старых досок или брёвен.

В лесу рыжие муравьи выедают больше насекомых и слизней, чем все остальные хищники. Представьте себе маленьких острозубых жужелиц, живущих по сто тысяч в одном гнезде! Жрут всё, что шевелится, будь то яйца, личинки или взрослые насекомые. Охотятся коллективно, нападают сообща — спастись почти невозможно. Отбирают тлю у муравьёв–животноводов — если те не превосходят добытчиков в весовой категории. Прожорливость их неподражаема: угодья одного муравейника — четверть гектара! Часто несколько семей объединяются в клан, чтобы контролировать более обширные владения.

Лет шесть назад я уничтожил в саду муравейник самых крупных лесных муравьёв: они оккупировали своей тлёй все яблони. А недавно обнаружил по соседству мощное семейство рыжих. Стало безопасно, и они пришли. И живут под крупным