по служебной лестнице – в жизни, проще говоря. И поэтому любое малейшее отклонение от принятой нормы, даже микроскопические попытки создать хоть какие-то преференции той или иной стороне воспринимаются очень болезненно и на них реагируют очень остро.

Особенно ярко все это выражено непосредственно в системе среднего и высшего образования. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что сдаваемый в ноябре корейскими школьниками выпускных классов аналог российского ЕГЭ является главным экзаменом в жизни каждого корейца. Показателем отношения к этому экзамену могут служить условия его проведения и то, как на него реагируют в обществе в целом. В день ЕГЭ в Корее именно этот экзамен – самая главная новость. Еще за несколько дней до него СМИ начинают рассказывать, как надо готовиться, что стоит делать, а чего нет. В день самого экзамена начало рабочего дня переносят на час позже, чтобы ликвидировать традиционные «пробки», которые могут помешать кому-то из школьников вовремя прибыть к месту тестирования. Для опаздывающих дежурят специальные такси, машины полиции и добровольцы, которые по первой же просьбе бесплатно доставят их в школу. Когда же наступает время аудирования на английском языке (а экзамены по всей Корее проводятся синхронно), то самолетам на полчаса запрещают взлетать и садиться, дабы они не помешали расслышать вопрос. Водителям же в районе школ строго-настрого «не рекомендуют» использовать звуковые сигналы.

Все многочисленные реформы корейского образования, бесконечный пересмотр условий тех или иных экзаменов, правил получения дополнительного образования – все это является непрекращающимися попытками корейских властей и общества найти какую-то идеальную формулу, которая поставит всех в равные условия, но в то же время позволит развить таланты.

Понятно, что идеальную формулу вряд ли удастся найти и, скорее всего, ее не существует, но поиски ее, оптимизация, совершенствование процесса идет постоянно. Ряд шагов – типа ограничения времени работы частных курсов в Сеуле «только» до 22:00 – объясняется как раз стремлением, чтобы сохранить конкуренцию в образовании в каких-либо мало-мальски человеческих рамках. И чем дальше, тем конкуренция выше. Это в свою очередь провоцирует попытки лучше подготовиться, что требует дополнительных расходов и в итоге ставит в более выгодное положение выходцев из зажиточных семей – у родителей просто есть деньги нанять репетиторов получше. С этим в Корее тоже пытаются бороться, самыми разными способами стремясь ограничить расходы на дополнительные курсы и репетиторов, но, конечно, абсолютное равенство вряд ли возможно в принципе, о чем, кстати говоря, корейцы сами постоянно с сожалением вздыхают.

Если же, допустим, станет известно, что кто-то благодаря своим связям, деньгам или иным способом попытался получить хоть малейшее преимущество, – это немедленно становится новостью номер один для корейских СМИ, к этой теме приковывается все внимание и тут уж провинившегося не спасут ни связи, ни власть, ни деньги. Общественное мнение здесь беспощадно: сами экзамены, тесты должны проводиться максимально равно и справедливо для всех без исключения и любые отклонения жестоко караются. В полной мере это относится и к трудоустройству. Хватает скандалов, когда самые высокие политики немедленно слетали со своих постов, когда выяснялось, что они как-то пытались «попросить» за своих чад при приеме на работу. Впрочем, прямые просьбы уже давно не практикуются, все делается – если делается – куда более изощренно и завуалированно. Если же что-то просочится в СМИ, то будет грандиозный скандал, который никто не сможет замять. Да, если поговорить с корейцами, то они расскажут, что есть хитрые способы так или иначе создать преимущество при трудоустройстве, но все это очень непросто.

В качестве примера приведу ситуацию, как со скандалом был исключен один из претендентов на вакансию в крупной компании. В своем резюме он указал, что его отец работает на высоком посту в администрации президента. Это просочилось в СМИ и вызвало скандал, так как было интерпретировано как то, что молодой человек пытается надавить на сотрудников отдела персонала. Парень ничего не наврал, не исказил, но этот факт можно было и не указывать в резюме. После скандала не только сын отказался от планов трудоустройства, но и отец вынужден был с извинениями подать в отставку.

Эта же обостренная реакция и чувство социальной справедливости часто становятся причинами того, что недавние кумиры буквально в мгновение ока свергаются с пьедестала и объявляются, наоборот, «врагами корейского народа». Примером может служить без сомнения талантливый ученый из Сеульского государственного университета Хван У Сок. Он занимался исследованиями стволовых клеток, добился больших успехов. В 2004–2005 гг. в Корее его, образно говоря, носили на руках, считая вероятным нобелевским лауреатом. Однако в 2006 г. выяснилось, что часть результатов его исследований была подделана. Гнев народа, который «ему поверил», был таков, что ученый вынужден был бежать из страны, хотя многие эксперты утверждали, что, несмотря на некоторые фальсификации, он безусловно выдающийся специалист. Но общественный гнев был настолько велик, что никто не пощадил Хвана, который через несколько лет за границей восстановил свою репутацию, сумев клонировать животных. Однако, несмотря на это, обратно его уже не приняли, и он был вынужден искать работу в разных странах, вплоть до попыток клонирования мамонта в России.

То же самое можно сказать и про звезд эстрады и кино, популярных деятелей искусства: одно неаккуратное слово, например, на тему истории, одна ошибка – вождение пьяным за рулем, малейший намек на неуважение к своей публике – всё, кумир превращается в объект травли. Тут очень подходит известная русская поговорка: «От любви до ненависти – один шаг», именно так часто и бывает.

Но с точно такой же мощью и энергией корейское общественное мнение защищает, если вдруг кого-то из кумиров на международной арене «обидели». Особенно хорошо это видно по постоянным скандалам на Олимпиадах, где корейцы регулярно жалуются на те или иные преднамеренные ошибки судей. Действительно, и судьи могут ошибаться, и целенаправленное засуживание может иметь место, но реакция корейцев в этом плане все же превосходит масштабы негодования, которые можно наблюдать в других странах в аналогичных ситуациях. На спортсмена-конкурента обрушивается такая волна ненависти и злобы, что просто поражаешься. Типичный пример – серебряная медаль фигуристки Ким Ен А на Олимпиаде-2014 в Сочи, где золото отдали Аделине Сотниковой. Многие корейцы и СМИ вспоминают это с эмоциями до сих пор, причем стоит отметить, что корейцы отдали золото Ким заочно еще до самих состязаний и любой иной результат считался «несправедливым». То же самое можно сказать и про многочисленные споры по поводу результатов в шорт-треке. Повторимся, дело не в недовольстве – это понятно для любого болельщика, но именно в интенсивности и масштабе «боли» и желания «ударить