это в крепости и у ворот. Все, кто услышал это, /142б/ вышли через восточные ворота и, соединившись в отряды, отправились в Каменоломню.

Наступили сумерки, и хотя видели одни других, но не узнавали друг друга[143]. Собралось там и татарское войско. Когда подошли вплотную друг к другу, подумали татары, что это войско османов, и, махая руками, стали звать к себе.

В это время находился при хане один осман, удалившийся с семьей своей из Карса, которого звали Узун-Али. Увидел он татар и говорит хану: “Пойдемте и нападем на них, ибо это наша добыча”. Отвечает хан: “Быть может, их много и не сможем /143а/ мы одолеть их”. Разгневанный Узун-Али сказал: “Ты только по названию управляешь Ереванским ханством”. И, отправившись, схватил двух татар и привел их к хану, говоря: “Вот тебе знак силы татар”. Тогда ободрившийся хан приказал затрубить в ратные трубы. Напали они на татар, — кого поймали, а кого обратили в бегство. Захватили и двух их главарей.

Так окончилось это дело. Кажется, из пятисот [татар] едва ли сотня спаслась бегством.

Глава XIII

/143б/ О ХРАБРОСТИ НЕКОЕГО МУЖА

Бежали османы в результате ложного слуха, [пущенного] армянином. Трое из этих мужей, не зная об их бегстве, забрались в сады села Ариндж и собирали себе фрукты, и так как им не досталось никакой добычи, то, увидев некоего мужа, который один шел по дороге в село Дзагаванк, они, выйдя из садов, все трое тайком бросились за ним. Этот человек увидел их и обратился в бегство, но мусульмане гнались за ним на лошадях, /144а/ и муж сей, не зная, куда скрыться, залез под мельницу, в цртон[144]. А они, подъехав, стали искать внутри копьем, [надеясь, что], быть может, копье ранит его и он от боли выйдет наружу. Но копье не достигло его, и он не вылез наружу. Тогда они пошли и открыли на него воду, чтобы он вынужден был выйти. И этим способом не смогли извлечь его [оттуда]. Отвели они снова воду и послали одного из своих внутрь, чтобы вытащил он его. Но армянин, набравшись мужества, набросился на него и, схватив его, сунул в воду, сел на грудь и /144б/ задушил. А потом, заговорив на их языке, сказал: “Пусть придет еще один из вас. Я один не могу его одолеть, ибо он сильнее”. Залез туда еще один. И его также он схватил, задушил в воде и положил ему на грудь камень. Вынув одно из крыльев мельничного барабана, вышел он наружу, ударил крылом по голове мусульманина, который держал лошадей, и тот, оглушенный, упал. А христианин, подобно Давиду, вытащил саблю турка и отсек ему голову. Залез затем он в цртон, вытащил оттуда трупы и отсек их головы, раздел /145а/ и сложил трупы друг на друга, а сам, взяв головы и лошадей, отправился к хану. Хан отдал ему все имущество мусульман и освободил его от налогов[145] на все [время], пока он был ханом.

Глава XIV

О ХРАБРОСТИ ДРУГОГО МУЖА

Расскажу также о храбрости другого мужа.

Когда татары бежали, все, кто из страха перед османами собрались у ворот крепости, разошлись по домам. С ними был и некий муж из села Паракар, который сказал своим домочадцам: “Вы не спеша идите, а я пойду быстро, ибо оставили мы двери домов наших открытыми, кто-нибудь может войти в наш дом и унести /145б/ кур”.

Придя [в село], вошел он в дом и [вдруг] услышал какой-то шепот. Обыскал он весь дом, но никого не нашел, поднял крышку тонира, видит: в тонире два османа. Сняв свой пояс, связал он им в тонире руки за спиной и вытащил оттуда. И спрашивает их: “Где ваши лошади?” Ответили они: “Утомились они и больше не могли идти. Отпустили мы их”. Тогда муж, подгоняя их, отправился в крепость.

В это время хан, выйдя из крепости, спускался по откосу к мосту. И встретился там с ханом муж вместе с турками. После многих расспросов спросил хан: “Откуда вы?” “Из Карса”, — ответили они. /146а/ Услышав, что они из Карса, хан приказал убить их.

Я видел своими глазами, как отсекли им головы.

Глава XV

О ПОДВИГЕ ДВУХ ОТРОКОВ

Еще до того как османы бежали в результате ложного слуха, ими были схвачены два отрока из Котайка. Во время бегства своего они связали отрокам руки за спиной и гнали их перед собой. Достигнув вершины скалы у села Арцни, называемой Дыжварадем[146], сказали отроки своим конвойным: “Развяжите нам руки, чтобы помочились[147] мы. Убежать мы не сможем, так как с одной стороны каменистый обрыв, а с другой — вы”. /146б/ И развязали они им руки. А отроки, сговорившись, добежали до вершины утеса, помянули имя Божие и, бросившись вниз со скалы, умерли. Они избрали себе сами столь горькую смерть по двум причинам: во-первых, чтобы не быть опороченными и обесчещенными, во-вторых, чтобы умереть христианами, а не жить вероотступниками. Вот почему не считаю их смерть суетной, но они причастны венца епископа Вилона [?], который бросился с высоты и умер по той же причине, и тысячи дев, которые ради Христа бросились в воду и утонули[148]. Так и они умерли блаженной смертью. /147а/ [В это время] в ущелье находились скрывавшиеся там люди, и увидели они, как упали отроки, остались до следующего дня, [затем] подняли их тела и, отнеся в село Арцни, похоронили.

Глава XVI

О ПОДВИГЕ ЖЕНЩИНЫ ПО ИМЕНИ ГЗЛАР

Во время бегства татар от персов двое татар добежали до села Норагавит. Наступили сумерки. Эта Гзлар, выйдя из дома, пошла к соседям, чтобы принести домой светильник, и встретилась с двумя татарами, которые, сойдя с лошадей, схватили женщину и подняли ее на лошадь. Она упала вниз. Снова /147б/ подняли ее на лошадь. Она опять упала. И в третий раз посадили ее на лошадь, но целомудренная женщина опять упала. Тогда татары, которым надоело это и которые боялись персов, изранили мечом блаженную Гзлар, бросили ее полумертвой и бежали.

Их встретили персы, одного убили, а другого, схватив, повели с собой. Женщина же прожила еще пять дней. Пришли священники, причастили ее, и через два дня почила она во Христе. Она была женою некоего мужа из того же села Норагавит, по