кто освободил этейцев от комаров и слепней; тот, наконец, для порождения кого необходимо было две ночи превратить в одну; и при столь многих твоих чудесах и дивных деяниях окажется ли для тебя невозможным дело, сравнительно с прочими слабое и пустое: именно, чтобы сии затейливые безумцы, затейливо покровительствуемые тобою, истым человеком, но богом во всех твоих подвигах, вынесли из своей головы блажь, которую ты вынес одним махом из семи голов Гидры? [7] Ну же! если окажешь им эту милость, обещаю тебе, что помимо храма, коим ты обладаешь у египтян и у тирийцев, будет тебе посвящена большая часовня в этой Больнице и на твой алтарь принесен пан кукко[501], который послужит знаменьем, что столь же легко для тебя освободить их, сколь легко воздеть подобный плод, крайней своей легкостью отмеченный среди прочих.

Рассуждение XXX

О помешанных, заслуживающих тысячу повешений, или о дьяволовых

[1] Самый зверский, самый причудливый и проклятый род помешанных, какой можно найти, — без сомнения, те, кого обыкновенно называют помешанными, заслуживающими тысячу повешений, или дьяволовыми помешанными, каковое имя отменно подходит их дьявольской и адской природе, ибо они столь ядовиты и столь исполнены ненависти, презрения и гордыни, что всякий поклялся бы, что они — истые братья Фарфарелло и Калубрино.[502]

[2] Примеров сему немало, затем что дьявол всюду сеет их, как плевелы,[503] и они сами от себя пускаются в рост, подобно Гидре, и пламенем своего беззакония поджигают все небо, не то что землю.

[3] Никто не осмелится отрицать, что из этого племени были гиганты, коих Юпитер из-за их гордыни поразил молнией, ибо автор «Этны» бросает на это свет в таких стихах:

Силились встарь — о труд нечестивый! — с неба низвергнуть

Звезды, державу отнять у Юпитера, взятого пленным,

И закон наложить побежденному миру Гиганты.[504]

[4] Подобным же образом нельзя отрицать, что того же племени был Мезенций, презритель богов, изображенный таковым в этих стихах Вергилия:

Первым вступает в войну с брегов тирренских свирепый

Вышних презритель богов, Мезенций.[505]

[5] О нем же Макробий говорит: Был он нечестив по отношению к людям без почтения к богам.[506]

[6] Я считаю несомненным, что Ликаон, царь Аркадии, был великим дьяволовым безумцем, если правда то, что говорит Овидий в первой книге своих «Метаморфоз», что он строил ковы против Юпитера, коего древние почитали первым богом средь всех богов.[507]

[7] Ксеркс, царь персов, в ком писатели отмечают крайнее нечестие, не избежит быть причтенным к этому числу, будучи столь отважен, или скорее безрассуден, что дерзнул угрожать, что лишит солнце его света и бросит Нептуна, морского бога, в темницу, забив ему ноги в колодки. [8] Поэтому Строцца-отец поет о нем такими стихами:

Узами мы не грозим Нептуну, как Ксеркс своевольный,

Тою порой, как являл путь непривычный судам.[508]

[9] Равным образом я основательно помещаю среди них Флегия, царя лапифов и отца Иксиона, который в наказание за безрассудный поджог храма Аполлона Дельфийского заключен в адских вертепах, о чем рассказывает Вергилий сими стихами:

...и всех злосчастнейший Флегий

Увещевает, свое возглашая свидетельство в мраке:

«Не презирать учитесь богов и блюсти справедливость!»[509]

[10] Валерий Максим и Лактанций Фирмиан назначают одно из первейших мест среди них Дионисию, тирану Сиракуз, ибо он был столь великим презрителем богов, что сам часто говорил друзьям о великом своем удивлении, что боги столь терпеливы, что так долго позволяют ему оставаться на земле.[510]

[11] Эварик, король готов, как рассказывает Бьондо в своей «Истории», связками терновника заграждал двери христианских церквей, злокозненно заставляя их выглядеть чащобой, затем что был помешанный сего самого рода.

[12] О Гензерихе, государе вандалов, Корио пишет, что из оных христианских церквей он, кощунник еще больший, сделал стойла своим коням, будучи адским помешанным того же разряда.

[13] Что же сказать об Аттиле, прозванном бичом Божьим, если не то же самое? [14] Что о Тотиле? [15] Что об Атанарихе? [16] Что о вожде аваров, угрожавшем отрезать детородные части всем диаконам, что попадутся ему в руки?[511] [17] Что о тех, которые первыми превратили собор города Базеля в скотобойню?[512] [18] Что о многочисленных новейших гугенотах,[513] которые отчаянно делают худшее из всего, на что способны, пускаясь во всякий род грабежа, насильства, святотатства, человекоубийства и мятежа, какой только можно вообразить?

[19] Вот, подлинно, помешанные, что заслуживают тысячи повешений, подобающим образом называемые дьяволовыми помешанными, затем что во всем и везде ему сообразны: посему, желая препоручить их какому-нибудь божеству на исцеление, я не могу приискать лучшего врача, нежели Плутон,[514] который служит для подобных людей отменным анатомистом в преисподней. [20] Сего ради я обращаю к нему следующую молитву.

Молитва к богу Плутону

за помешанных, заслуживающих тысячу виселиц, или дьяволовых

[1] К какому богу будет уместней мой призыв извлечь безумие из этих дьяволов, чем к тебе, высочайший Плутон, владыка Эреба, господин стигийской волны, правитель тех огней, что тысячекратно превосходят пламень Этны, или Монджибелло? К какому богу, если не к сыну Сатурна и Опы, брату вышнего Юпитера, властителю преисподнего царства, могущественному по своим богатствам, а потому называемому Дитом, главнейшему среди Манов, а потому названному Сумманом, сильнейшему в наложении должных кар, а потому называемому всеми Орком?[515] [2] К какому богу, если не к тому, что исторгает сердце у Тития, карает Тантала жаждой, обрекает Иксиона кружиться в колесе, Сизифа — катить камень, наказывает Салмонея столь многими мученьями? [3] Ты, каратель бесчинств, отместник злодеяний, разитель нечестивых, бич порочных, должен позаботиться об исцелении помешательства этих людей тем же образом, каким исцелил столь многих, и предать их в руки Фурий, которые, ярясь против них, подвергнут их тем мукам, каких заслуживает тяжесть их недуга. [4] Если ты это сделаешь без промедленья, несомненно получишь в дар улитку со сломанными рожками,[516] во знаменье кары, наложенной тобою на них сообразно провинностям и бесчинствам, дьявольски ими учиненным.

Рассуждение автора к зрителям

о той части Больницы, в коей содержатся женщины, где он учтиво описывает все вышеупомянутые виды помешательства, как