вас, господин Пегкер, за участие.

Неоперившийся птенец сам полез коту в пасть.

Тьфу.

Глава 19

Граф произвёл на меня впечатления человека патологически честного. Патологически — потому что во вред себе. Я испытываю смешанные чувства. С одной стороны, острую досаду. С другой — восхищение. Такие как, как Гарет, редкость. Я хорошо понимаю, что будучи человеком слова, Гарету очень трудно видеть в других подлецов, но…

А мне почему-то легко…

Видимо, я девочка с червоточинкой.

Сейчас вмешивать точно не следует. Я только уверю Медведя в том, что играю против него, а Гарету ничем не помогу, скорее подставлю, если он впротивовес мне повторно подтвердит обещание.

И что делать? А ничего. Наблюдать и выжидать удобного момента.

Голословные подозрения на Гарета не действуют. Как я обвиню Медведя в обмане, если я не могу объяснить, в чём обман. В том, что стелет слишком сладко? Это не аргумент.

— Рано благодарить, — благодушно басит Медведь. — Я был уверен, что вы согласитесь обновить условия, дорогой зять, поэтому взял на себя смелость подготовиться. Прямо сейчас на корабль заносят последние сундуки. Предлагаю не откладывать и отправляться в порт.

Медведь упирает широченные ладони в столешницу и тяжело поднимается. Я про себя отмечаю, что Медведь мало того, что торопит, так ещё и не даёт Гарету отказаться. То есть отказаться можно, но Медведь обрушит на Гарета гору упрёков в чёрной неблагодарности.

Молчу…

Бросив на меня подозрительно-недовольный взгляд, Медведь протягивает руку Гарету, приглашая к рукопожатию, и муж отвечает.

В этот раз мужчины не занимаются костоломством, делают лишь два или три взмаха, Медведь пытается надавить так, чтобы в процессе рукопожатия его ладонь оказалась сверху. Гарет не уступает, но и верх не одерживает. То ли не получилось, то ли не пытался. Когда мужчины расцепляют руки, обе ладони одинаково повёрнуты к полу ребром. Хоть что-то.

Наблюдая за ними, я невольно упускаю момент, когда рыжуха гибкой змейкой огибает стол и оказывается за моей спиной. Ощутив её объятия, я невольно вздрагиваю. Её приторно-сладкая улыбка отвратительна. Я делаю шаг в сторону. Вроде бы я поворачиваюсь к рыжухе лицом, но на самом деле я просто выкручиваюсь из её объятий.

— Даниэлла, — улыбается она, — а мы с тобой посекретничаем по-женски. Я так беспокоюсь за тебя.

— Но я тоже хочу в порт! Пожалуйста! — я догадываюсь, что мой порыв верх неприличия, но будем считать, что среди своих, по-семейному, можно.

Я буквально повисаю у Гарета на шее, заглядываю в его голубые как небо глаза снизу вверх. Я представляю себя милой котейкой, раз уж у меня пошла “животная” тема в ассоциациях. Я стараюсь смотреть просяще и выглядеть милой-милой, чтобы от заряда милоты Гарет простоне могу устоять.

— Ты что несёшь?! Порт не место для приличной девушки, тем более для леди! Что подумают, если увидят тебя? Как ты можешь ставить под угрозу репутацию его сиятельства?

Было бы, чему угрожать.

Гарет в опале, от него отвернулись все. Так зачем переживать о мнении посторонних? Даже если я станцую на палубе голой, хуже не будет.

Что за дичь в моей голове?

К счастью, я прежде всего жена Гарета, а уже потом дочь купца. Подчиняться отцовским приказам не обязана. И пока Гарет не отказал, у меня есть шанс.

Не отпуская, я лишь поворачиваю голову:

— Подумают, что графиня проверяет хозяйство, как и положено супруге главы рода. Я же не одна иду, а буду всё время рядом с его сиятельством. Пожалуйста… — тяну я хнычуще.

Лишь бы не переборщить.

Не надо, чтобы каприз не обученной правилам этикета, но лёгкой, весёлой и искренней новобрачной, превратился в истерику ребёнка, которого в опасное место точно не возьмут.

— Неслыханная дерзость! — закипает Медведь.

Я усиленно поднимаю ресницами ветер. Ну же, Гарет, защити меня от отца, поддержи, если уж на то пошло, леди против купца.

Неприятно играть настолько театрально-вычурно, откровенно манипулировать, но иного решения на ум не пришло.

— Хорошо, — сдаётся Гарет.

Он снимает мои руки с шеи, но не сбрасывает, а подносит к губам и неожиданно чувственно целует. Его шероховатые губы касаются обнажённой кожи в том месте, где петелька обнимает палец, чтобы удержать рукав.

Петелька впивается, и Гарет словно забирает ощущения, заменяет иными.

У меня мурашки от его нежности и от полыхающего пожара, который я вижу в его глазах.

— Граф, воля ваша, — кривится Медведь. — Но стоит ли? Уж простите за прямоту, дочка одета не для порта.

Зло берёт.

Прежде всего я не для ледяного побережья одета, но давеча Медведя ничего не смущало.

Что же, батюшка подставился.

— Так я сменю. У меня столько дневных нарядов…

— Все наряды давно упакованы по сундукам и отправлены на корабль. Ничего не выйдет.

— Граф, платья, которые дочка уже носила, я отправляю как дополнение к приданому, ни в коем случае не в счёт десятой части.

— Вы великодушны, дорогой тесть.

Не знаю, где порт, но вряд ли богатый купец — а купец, сумевший пристроить дочь за графа богат по определению — живёт близко к матросским кварталам и рыбному рынку. Посылать за платьями не вариант. Проще послать до ближайшей лавки готовых нарядов, но… Медведь платить откажется, а Гарету нечем.

Задачка, однако.

Пока я думаю, что надеть, Медведь жестом приглашает Гарета на выход. Надо полагать, экипаж уже подан, и у меня нет времени на поиски.

Ну и ладно!

Избежав новой хватки рыжухи, я догоняю мужчин и повисаю у Гарета на руке, обхватываю выше локтя и вцепляюсь с такой силой, что ему придётся постараться, чтобы меня стряхнуть. Гарет же не будет этого делать, правда?

Взгляд у Гарета затравленный. Видимо, стряхнуть хочет, но кодекс джентльмена не позволяет. А я ещё и боком к нему прижимаюсь, чем окончательно дезориентирую. И Гарет поддаётся, кивает. На его губах даже лёгкая улыбка появляется, только вот в глазах непонятная мне горечь. Он чувствует себя бессильным?

У графа сегодня тяжёлая первая половина дня. Надеюсь, вторая будет веселее, и мы развеемся.

Медведь прожигает меня взглядом, однако вслух ничего не говорит, и я отвечаю улыбкой, наивно хлопаю ресничками, и Медведь отворачивается. Я же краем глаза слежу за рыжухой, которая следует за нами на небольшом расстоянии. Зуб даю, она думает, как оставить меня дома.

Мы спускаемся на первый этаж, пересекаем холл. В своих предположениях я оказалась права —