Как один пациент выразился, «я должен был выпить, чтобы решить проблему, вызванную тем, что я пью». В эпоху телерешений длиною в тридцать секунд, нереалистичных изображений тела, немотивированного насилия в реальной жизни (даже в начальных школах), отсутствия действенного контроля над оружием, в эпоху, когда в СМИ и индустрии развлечений секс и насилие занимают первое место, в эпоху атомных аварий, закрепленной законом дискриминации, неконтролируемой полиции, упадка организованной религии и семейных ценностей, к вариантам получить получить удовольствие немедленно не только подталкивают — это выглядит весьма оправданным. Это особенно верно в отношении взрослых из нарциссических домов; всем, кто проходил у нас лечение, было трудно дождаться результата или награды в будущем, и у всех была по крайней мере одна проблема из «большой тройки»: алкоголь и наркотики, еда и чрезмерная трата денег. В конце концов, в хаотической и пугающей вселенной, каждый рассчитывает на то, чем можно наиболее легко управлять.

Даже в начале 1900-ых Юнг писал о своей обеспокоенности тем направлением, которое избрало общество: прочь от духовной основы навстречу к саморазлагающему поведению.

Во все эпохи до нас люди верили в богов в той или иной форме. Только беспрецедентное обнищание символики могло позволить нам открыть вновь богов как психические факторы, то есть, как образцы подсознательного.

Связывая теории Юнга с увеличивающимся присутствием оральных пристрастий (расстройства пищевого поведения, злоупотребление алкоголем, курением) дает тем из нас, кто работает в области умственного здоровья, много пищи для ума (простите за невольный каламбур). Мы хотим расширить этот тезис, включив в него нарциссическую семью. В пределах такой семейной структуры для ребенка не возможно иметь веру в постоянство и предсказуемость действий его родителей, поскольку он не ведает об их побуждениях. В результате, он помещается в уникальную ситуацию, которая развивает в нем веру только в то, что он может контролировать внешне — а это еда, наркотики, расходы и секс.

Существенное число взрослых, которых мы лечим от расстройств, вызванных нарциссической семьей, имеют симптомы булимии в той или иной степени. Для них более обычно не объедаться, а потом промывать кишечник, а объедаться, а потом голодать. Им нужно «поправить себя по-быстрому», поэтому они объедаются. Затем они чувствуют вину, им становится стыдно — они начинают голодать. Моря себя голодом, они начинают чувствовать себя обделенными, ощущают депрессию — и снова начинают есть, чтобы почувствовать себя лучше. Поскольку для них мотивом являются внешние влияния, а чувство самоценности у них низко, они смотрят на фотографии моделей или на телеведущих, чувствуют себя непривлекательными и снова резко ограничивают себя в еде. Обычно они неохотно признаются в этом перед врачом. Они понимают, что это не опасно, поскольку они не доводят себя до рвоты. Мы полагаем, они также боятся, что врач заставит их отказаться от такого образа жизни, а они не знают, как жить иначе. Для врачей, которые работают с этими людьми, важно в ходе лечения вернуться к этим образцам поведения из «большой тройки», потому что только тогда, когда уже установились прочные взаимоотношения врача с пациентом, эти пациенты могут преодолеть свой стыд и признаться в этих дисфункциональных привычках.

Искажение Действительности

Из-за нехватки закладываемой с детства способности доверять, многие пациенты из нарциссических семей не имеют веры ни в долговременные цели, ни в свою способность достичь этих целей. Проблема возникает из-за низкого чувства собственного достоинства.

Они часто имеют серьезно искаженное представление о действительности, которое говорит им, что все что существует, не представляет особой сложности. Они склонны видеть других как более привлекательных, более способных, лучше во всем, чем они сами. Для них непредставимо, чтобы кто-то кроме них мог чувствовать себя неуверенным, или непопулярным, или толстым, или в любом ином смысле хуже (меньше), чем они сами себя чувствуют. По иронии судьбы, взрослые, воспитанные в нарциссических семьях, ни в чем так не эгоцентричны, как в озабоченности собственной неполноценностью! Они уверены, что они являются особенно, уникально дефектными: другие люди могут иногда делать ошибки, но только их собственные ошибки непростительны. Эти люди действительно так считают, и действительно верят всей истории о Брэди Банч (или семье Косби) о «семьях других людей». Когда им трудно справиться с ситуацией, они обычно уверены, что любой другой в подобной ситуации мог бы сделать все (и сделал бы) намного лучше.

Поэтому, как мы упоминали в четвертой главе, проверка действительности — это существенная часть работы с такими пациентами. Удивительно бывает узнавать об ошибочных предположениях, которые они строят, с которыми затем сопоставляют себя и приходят к выводу о своей неполноценности.

История Барбары.

Барбара — пятидесятилетний библиотекарь, которая начала лечение по поводу общего беспокойства. Она была воспитана в относительно успешно функционирующем хозяйстве одной из национальных общин, где к мальчикам относились как к принцам, а к девочкам так, как будто они невидимы.

Повзрослевший ребенок из скрыто-нарциссической семьи, Барбара не может вспомнить ни одного раза, когда она получала какую-либо награду. Она была круглой отличницей, поступила в колледж на полную стипендию, получила работу по окончании колледжа, и продолжала работать, пока не вышла замуж и не родила двух детей. После развода она воспитывала детей одна. Оба вышли в люди; Барбара никогда не просила у родителей помощи, а они никогда ее не предлагали. В то время, когда Барбара обратилась к нам, она все еще была «хорошей дочерью» (посещала родителей каждое воскресенье, закупала продукты, ухаживала за ними, когда они болели), и пыталась заслужить получить похвалу от родителей.

Барбара быстро шла на поправку и, посещая нас в последний раз, призналась в своей самой «постыдной» правде — у нее не было близких подруг. Ее врач был удивлен, мягко говоря, таким признанием, поскольку Барбара, казалось, имела большой круг подруг, которые часто сообщали ей о днях теннисных матчей, совместных завтраков и поездок за покупками — о всевозможных общественных событиях, и сама так же часто перезванивалась с ними. Когда врач задал ей вопрос на этот счет, Барбара не удержала слез, и рассказала о фильме под названием «Женщина незамужем», который она видела в начале 1970-х. Со слов Барбары, в этом кино героиня, женщина в процессе развода, имела трех подруг, и вся их группа по пятницам встречалась в одном и том же кафе, где они делились подробностями личной жизни и всегда поддерживали друг дружку во всем. Что бы ни происходило в жизни каждой из них, эти подруги встречались все вместе и были полностью, на сто процентов готовы всегда эмоционально поддержать одна