Использовать ни в чем невинную девочку… Наши взгляды встретились. Не знаю, что видел в моих глазах он. Наверное страх и ужас, в его же царило надменное хладнокровие.

— Добрый вечер, Надя

— Наденька, это мой… молодой человек… познакомьтесь. Влад. Влад а это моя… это самая лучшая женщина на свете. Наденька.

Я взяла себя в руки и саркастически улыбнулась

— Ну, насчёт "молодого" ты Василиса преувеличила. Да и на счёт человека…тоже…

Моё оскорбление нисколько его не покоробило. Напротив, Джокер лишь улыбнулся и сказал

— Василиса, я рад познакомиться с твоей…хм…"мамой". Вы кстати… чем-то похожи.

— Влад идём, я тебе покажу гостиную.

Васька чувствуя повисшее между нами напряжение, ухватила своего бесстыжего кавалера под руку и… сопроводила в гостиную. Я, преисполненная гневом на этого страшного человека, который решил растоптать мою женскую гордость используя против меня невинного ребёнка, проследовала за ними, попутно давая рекомендации Владимиру, следить за этим "зверем", пока пойду уложу близняшек. В общем, я почитала им сказку, укрыла их пледом и решила как можно скорее вернуться в гостиную, не зная что меня там ждёт

Спустившись вниз, я украдкой заглянула в столовую и увидела, что стол уже накрыт. В салоне обнаружила парочку — те расположились на диване. Но сидели друг от друга на расстоянии. Ничего откровенно пошлого, Джокер себе не позволил в моё отсутствие.

— Вы, наверное, проголодались, давайте ужинать..

Нам подали блюда, которые я приготовила….и кстати любимый пирог из яблок и с персиками которые так любил Джокер и которому меня научила его мама, тоже подали… ровно как и свинину в шампанском с ананасами и… спаржу с баклажанами… Вообще, умению прекрасно готовить я обязана матери Влада, это она меня всему научила, пока мы с её сыном встречались. Роза Рамзановна считала, что каждая девушка обязана уметь готовить лучше других, отсюда и навыки кулинара.

— Ты обожала это блюдо, в юности

Усмехнулся Джокер, заметив, как я передаю свинину

— При таком аппетите даже удивительно, что тебе удалось сохранить фигуру, — (заметил он, не сводя с меня глаз. — В детстве, помнится, ты была пухленькой, как мячик. Этими изгибы, контуры…

— Раньше тебя всё устра…

Начала было я, но…

— А я что-то не пойму! — Василиса покрутив в руках бокал с соком, вопросительно на нас уставилась — … вы что, знакомы?

Я снова испугалась, ровно как и пятнадцать лет назад, и уже обязательно ляпнула бы что-то неразумное, вот только Джокер в этот раз предотвратил грядущую катастрофу.

— Да, давно, будучи детьми мы учились вместе…и жили рядом, по-соседски.

— Да…это так

Васю вроде все вполне устроило и она вернулась к ужину

Джокер, галантно предложил нам нарезанную тонкими, как папиросная бумага, ломтиками ветчину и салат из сыра с помидорами и маслинами. Василиса чуть ли не пища от счастья была рада любому знаку внимания со стороны предмета её обожания. Я же приняла его услуги с холодной вежливостью, зато решила сменить тему и обратилась к Василисе.

— Скажи Вася, а папа знает о том, с кем ты встречаться начала?

Василиса молчала…хорошо, потому что лучше бы ты и вправду молчала.

— Прекрасно. А про то, сколько ему лет? Или же про то, что он лапает тебя при всех?!

Скрестя руки на груди, Джокер лишь усмехнулся.

— Забавно… забавно, соседка. Вижу, вы меня не совсем переноситесь. Не думал, что вам так противно моё присутствие… хорошо.

Джокер начал выходить из-за стола

— Я ведь и уйти могу…

— Владик!!! Не уходи!!!

Василиса кинулась ему на шею. Джокер погладил её по волосам и усадил на месторождении.

— Спокойно, малыш, спокойно. Если мама против, я уйду…не будем её злить. А то морщинки ещё появятся.

Василиса кинула на меня полный злобы укор. Ну, прекрасно. Я теперь ещё и монстр.

— Я… извините…я просто… оставайся конечно

Вася благодарственно улыбнулась и хотела что-то сказать, но…ей позвонили и она извинившись, покинула столовую. Я же собиралась поговорить с девочкой наедине. Вышла из-за стола и почти что вышла из столовой, когда Джокер преградил мне путь, схватил за руку и толкнул к стене.

— Ты спала с ними?

Оборачиваясь, я ахнула и застыла с приоткрытым ртом. Такая реакция вызвала у него некое свирепое удовлетворение. Наши воинственные взаимоотношения вспыхнули от малейшей искры и запылали с прежней силой.

— Что ты…с кем с "ними"?!

— Не прикидывайся дурой, тебе не идёт! С этими Подольским и Залесским?! Или у тебя их много?! Кто-то есть ещё на примете?

Джокер снял пиджак, бросил его на спинку дивана и встал передо мной, уперев руки в бока. Он прилагал все усилия, чтобы довести меня до бешенства, зная, что только в гневе я буду честна с ним.

— Мне только интересно, успевали ли вы, добежать до спальни или каждый просто притиснул тебя к стенке перед десертом?

Я сжала кулаки:

— Трахаюсь я или лижусь, с одним или с несколькими мужчинами одновременно, это никак не должно тебя волновать.

Я улыбалась, смеялась над ним и это его задело

— Годы не прошли для тебя даром, Синеглазка. Ты стала… проституткой.

Я вскинув руками, зашипела всего сторону

— Мерзавец! Ты решил использовать против меня маленькую, наивную девочку. Только подлая дрянь вроде тебя мог выбрать сей способ ради мести мне.

— Какие мы чистые стали.

Я подошла к нему вплотную, помимо воли ощутила как тело мое приникло к его. Я ощущала его эрекцию даже через штаны, а он скорее всего чувствовал как набухшие соски упёрлись ему в грудь…

— Я тебя предупредила. Со мной делай что хочешь, я все вытерплю, чтобы ты не задумал. Я виновата перед тобой и готова отвечать за свой грех. Но девочку оставь в покое! Я запрещаю тебе касаться её, понял?!

Он придвинулся ближе — вплотную, так тесно прижавшись к моим грудям. Отвердевшие соски, выпирали из алого шелка, словно просились наружу. Я прерывисто дышала, а его духи дурманили голову. У него встал член, и я изумленно округлила глаза, ощутив, как мне в ногу требовательно уперся его пульсирующий напряженный пенис.

— Ты не думаешь ведь, что я тебя послушаю. Или…ты все ещё любишь меня?

— Не говори чушь! Я никогда не любила тебя и уж точно не полюблю, ни через года, ни через века!

— Да? Ну-ка, докажи, докажи, что я безразличен тебе? Ну, вперёд…

Сказал он, беря меня за подбородок и тут же приник к моим губам, не дав мне возможности ни подумать, ни увильнуть, ни оттолкнуть его. Он