– Устала?

Какая она молчаливая сегодня. Может быть, нельзя баньши целый день на солнце? Может, голодная?

– Ну пойдем уже, Аленушка.

Осторожно взял за руку – какая у нее тонкая, узкая ладошка, – повел за собой.

На столе стоял ужин: пирожки, вареная картошка и яйца. Геору стало неловко за свою несдержанность: на месте хозяйки он бы таким нервным постояльцам и воды не предложил, она же снова накрыла стол.

Кстати о воде. Кадушка оказалась пуста, а пить после дня, проведенного на солнце, хотелось неимоверно. Правда, на столе снова ожидал запотевший кувшин с молоком, прохладный, видно вынутый из подпола. Геор не любил молока, но пироги застревали в горле, да и картошка, и яйца были, как назло, суховаты. Он решил, что позже сам сходит за водой, а пока опорожнит кувшин. Так и сытнее.

Геор уже приступил к трапезе, а Алена задержалась на крыльце: отскребала подошвы балеток о ступеньку. Молоко действительно было вкусным, невероятно сладким, будто в нем растворили сахар. Но кто бы стал заниматься такой ерундой? Одним махом он проглотил половину кувшина.

Ударилась о стену распахнувшаяся дверь, а следом раздался испуганный голос тварюшки:

– Не пей! Нет!

«Почему?» – хотел спросить Геор, но речь вдруг отказала. Язык сделался неповоротливым, голова отяжелела. Охотник покачнулся, оперся руками о стол. Комната плыла, уходила из-под ног. Последнее, что он увидел, – огромные серые глаза баньши, испуганные и виноватые.

Глава 24

– Тащи, тяни! Здоровый какой бугай! – раздавались незнакомые мужские голоса.

Что бы там ни подмешали в молоко, этого вещества было недостаточно, чтобы полностью вырубить Геора. Он был обездвижен, но все еще находился в сознании, слышал все, что происходит вокруг. И это было еще хуже, потому что он никак не мог повлиять на события.

Он чувствовал, как его перекатили на ткань, расстеленную на полу, как потом подняли, взявшись за углы.

– А девчонка-то что? – суетливо бормотала хозяйка. – Напоить?

Геор заскрипел зубами. Алена! Ее голоса он не слышал. Перепугалась, наверное, и ведь не догадается, не решится кричать. А вопль баньши сейчас именно то, что нужно!

– Сама пойдет, – пропыхтел над ухом житель деревни, один из тех, кто тащил Геора. – Куда денется! Руки только свяжите!

Геор замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя дурман, но это привело лишь к тому, что его схватили за волосы, запрокинули голову и влили в рот оставшееся молоко. Сладкая дрянь потекла по лицу, залила рубашку, но все-таки и в горло попало довольно, чтобы на время погрузить Геора в тяжелую дрему.

Он очнулся в телеге. Разглядел сквозь щелки век дощатые борта. Телега подпрыгивала на камнях и ухабах, и Геора подбрасывало после каждого толчка.

Он с трудом приподнял голову, с тревогой осмотрелся и увидел Алену, съежившуюся комочком в углу. «Кричи! – хотел сказать он. – Кричи, девочка!» Но с губ сорвался только нечленораздельный стон. Алена вздрогнула и погладила его по руке.

Телега катилась медленно, так, чтобы жители деревни, шедшие следом, не отставали. Многие несли в руках факелы, на лицах застыло торжественное выражение, будто на похоронах. Геора накрыло чувство нереальности происходящего. Хотя он знал, конечно, сразу понял, во что они вляпались. Полевка, видно, появилась не только что, может быть не первый год обитает в этих местах, вот и подчинила всех от мала до велика. А они с Аленой теперь предназначены в жертву. Вот так просто. Просто и невероятно глупо. Как он, охотник с лицензией, оказался так недальновиден! Как просмотрел явные признаки! Да теперь уже поздно сетовать, надо думать, как выбираться.

Ехали долго, но вот телега перестала трястись, пошла мягко: колеса утонули в ржаных всходах.

– Сюда, сюда, – подсказывала дорогу хозяйка дома.

Знал бы раньше, запихал бы пирожки ей в глотку!

– Точно сюда? – засомневался возница.

– Да-да! Я ее вчера у колодца встретила, она верное место указала.

У колодца! Геор выгнулся дугой, пытаясь заставить ослабевшие мышцы работать. Зар-раза! Полевка! Ушла из-под носа!

– Девчонку зачем-то просила привести…

Алена сжалась при этих словах, исподлобья глянула на Геора.

– Это-то ладно, – оборвал кто-то из толпы. – Девчонку на корм пустит, что тут думать. А что насчет водички? Зарядит на этот год? Пора уже огород поливать. Чем быстрее начнем, тем лучше урожай народится.

– Точно, – подтвердил чей-то недовольный голос. – В прошлом году вон задержались, и что – против ведра огурчиков с куста, как в позапрошлом году, только по трети ведра набиралось. Пора уже приступать!

Беседа текла вполне мирно, и казалось, что жители обсуждают самые обычные хозяйственные дела: огороды, огурчики… Никого, похоже, не смущало, что ради хорошего урожая пришлось заключить сделку с нечистью. Они ей каждую весну новую жертву, она им плодородие.

– Ты бы, Егор, не возмущался, – вновь выступила хозяйка, – еще скажи спасибо, что этих к нам внезапно занесло, сами пожаловали, даже и трудиться не пришлось. В прошлом-то году Сережка с Костей из Березовки какого-то мужичка приволокли. Потом еще полиция приезжала…

– Ох и брыкался! – хохотнул кто-то, видно тот самый Сережка. – Пришлось мешок на голову напялить, так и везли, сердешного… Сейчас, поди, и косточек не найти.

«Найдем, – угрюмо подумал Геор. – Все косточки найдем!»

Он не допускал даже мысли о том, что будет похоронен рядом с безымянным мужичком.

– Приехали! – гаркнул возница, осаживая лошадь.

Телега дернулась и остановилась, перекосившись набок. Геора тут же уцепили за ноги, потянули, обдирая кожу о доски. Чьи-то грубые руки выдернули Аленку, схватив под мышки, она только пискнула. Геор сжал челюсти. Аленушка, девочка, ну вспомни, кто ты! Кричи, бестолковка, кричи!

Его кинули на землю. Геор узнал место, сегодня он уже бывал здесь: свежая лежка полевки, над землей плотно стояло темное марево, заметное лишь взгляду охотника. Нечисть здесь, неподалеку, крепко запертая в земле серебряным кинжалом. Вот только жители об этом не знают! Геор усмехнулся: долго им придется ждать свою хозяйку!

– Руки и ноги свяжите ему как следует! – распорядился кто-то. – А то как до дела доходит, откуда только силы берутся! Уж на что прошлогодний мужичонка лядащий был, и тот чуть не убег!

Запястья и щиколотки Геора стянули пластиковыми браслетами, да так крепко, что перекрыли доступ крови – пальцы мгновенно онемели. Но о самочувствии жертв никто, конечно, заботиться не собирался. Алену усадили рядом, ее руки тоже были связаны.

На несколько минут воцарилась тишина. Геор лежал, уткнувшись в землю щекой, и почти не видел, что происходит вокруг, замечал только силуэты, тени в отсветах факелов. Люди ждали,