в своей комнате, пока все не легли спать и в квартире не наступила тишина. Никто не заглянул ко мне посмотреть, как дела, и пожелать спокойной ночи. Мариама и Ябом, наверное, надеялись, что я тоже уснула, а на следующий день мой гнев утихнет.

Гнев у меня и впрямь утих, в отличие от твердого намерения перебраться в Канаду. Как ни умоляли меня Мариама и Дэвид остаться в Англии, я держалась своего решения. Поняв, что дальнейшие споры бессмысленны, Ябом начала оформлять мне канадскую визу.

Однажды утром мы поехали в посольство Канады.

— Извините, но вам нужно вернуться на родину и там подать документы на канадскую визу, — сказала приятная молодая женщина.

— Но девочка не может вернуться в Сьерра-Леоне. Там идет война, — объяснила Ябом. — Вдруг ей больше не удастся покинуть страну?

Это было не совсем так. Стоял февраль 2002 года, и буквально месяц назад президент Ахмад Теджан Кабба объявил об окончании войны.

— По правилам она должна запрашивать визу из Сьерра-Леоне, — вежливо повторила женщина. — Здесь я ничего сделать не могу.

— Тогда я поеду домой! — объявила я наставнице, когда мы шли обратно к станции метро.

— Если вернешься, то неизвестно, сможешь ЛИ потом уехать, — предупредила Ябом. — Мариама и Дэвид правы: Англия — твой шанс. Возвращаться в Сьерра-Леоне очень рискованно. Во Фритауне даже канадского консульства нет. Где, по мнению этой чиновницы, ты будешь оформлять документы? Велика вероятность, что тебе придется остаться во Фритауне. Ты этого хочешь?

Я подождала, пока мы не сядем рядышком в вагоне лондонском метро.

— Сердце подсказывает, что в Англии мне не место, — шепнула я наставнице, взяв ее под руку. — Не могу объяснить, откуда такое предчувствие, но оно есть. У меня и раньше бывали предвидения, например о том, когда нападут мятежники. Я пыталась рассказать об этом взрослым, но в итоге слушалась их приказов. А теперь я хочу, чтобы мне поверили. Своими обрубками я научилась делать почти все, искусственные руки мне не нужны. И я хочу повидать родных. А потом, так или иначе, получу визу и уеду в снежную страну Канаду, где буду учиться в школе и добьюсь успеха.

— Хорошо, Мариату, я тебе поверю, — сказала Ябом. — В конце концов, это твоя жизнь. Постараюсь помочь тебе, чем смогу.

ГЛАВА 16

После моего срыва Ябом, Мариама и Дэвид перестали заставлять меня гулять в протезах, а за обедом держать вилку фальшивыми пальцами. Постепенно они даже перестали спорить, когда я говорила: «Не сегодня. Давайте потренируемся завтра».

В свою очередь, я показала им, что могу завязывать шнурки на кроссовках, застегивать молнии на свитерах и куртках, снимать крышки с банок и бутылок культями и зубами. Я даже начала сама готовить — в основном рис со жгучим перцем, курицу и рыбу, которые мы с Ябом покупали на рынке.

— Кажется, мы ошиблись, решив, что протезы пойдут тебе на пользу, — как-то вечером сочувственно сказал мне Дэвид.

— Нет, — возразила я. — Может, однажды я привыкну их носить, но пока мне нравится делать все по-своему. Спасибо за помощь, Дэвид. Я многому научилась в Англии.

Так оно и было, хотя взрослые считали мой приезд неудачей. Теперь я немного читала по-английски, даже могла разобрать некоторые вывески на улице, а еще научилась считать до ста. Но самое главное, что я научилась верить в себя: слушать внутренний голос, отстаивать свои потребности и желания.

В очередной дождливый день я вылетела из Лондона во Фритаун. В небольшом чемодане у меня лежали новые протезы, тщательно упакованные в папиросную бумагу. Изготовленные специально для меня, они заменили металлическую конструкцию. Они были меньше и легче, сидели плотнее, но без них я по-прежнему обходилась лучше.

В Лондоне я поняла и еще кое-что о себе: оказалось, что меня привлекает мода. Рядом с пластиковыми протезами в чемодане лежали черные кожаные сапожки на шпильках.

— Куда ты будешь их носить? — удивилась Ябом, когда я попросила ее их купить. — И как собираешься ходить на таких каблуках?

Однако эти сапожки я носила везде. Прежде чем покинуть Лондон, я полюбила гулять по городу, засунув руки в карманы темно-синей шерстяной куртки, которая прекрасно на мне сидела, в шелковом кашне Мариамы и в своих модных сапожках.

Едва мы заняли места в самолете, я опустила шторку иллюминатора: не хотелось смотреть, как мы разгоняемся, взлетаем, поднимаемся все выше и выше к облакам, а потом пронзаем их. В каждой яме зоны турбулентности я хватала Ябом за руку и крепко прижималась к ней.

Большинство других пассажиров спали во время полета, но я не решалась сомкнуть глаза, боясь, что самолет разобьется. Вместо этого я внимательно слушала английскую речь стюардесс и даже кое-что понимала. Потом нам принесли курицу с картошкой, а перед заходом на посадку я наложила макияж. Мне было почти пятнадцать, и в Лондоне Ябом разрешала мне пользоваться ее косметикой. Перед моим возвращением во Фритаун Мариама купила мне блеск для губ, розовые тени, коричневую подводку и маленькую косметичку, чтобы все туда положить.

Была почти полночь, когда мы приземлились в международном аэропорту Лунги, отделенном от Фритауна рекой Сьерра-Леоне. Вопреки позднему часу аэропорт кишел носильщиками и таможенниками. Пограничник проштамповал мне местный паспорт и выпустил из зоны контроля.

У здания аэропорта мальчишки свистели нам с Ябом и протягивали руки, прося милостыню. Горячий сырой воздух и маленькие побирушки повергли меня в шок. Такие же дети, как я, они кормили свои семьи — пытались заработать пару леоне на овощи и рис. Аэропорт — хорошее место для попрошайничества: новоприбывшие иностранцы, в основном представители благотворительных организаций, после долгих перелетов настроены на щедрость.

Ябом дала одному из мальчишек пару леоне, чтобы тот сложил чемоданы на тележку и проводил нас к ожидающему пассажиров такси-микроавтобусу. В салон набилось человек пятнадцать, сплошь иностранцы, кроме Ябом и меня.

Такси отвезло нас на паром. Посреди реки я выбралась наружу, подошла к бортовому ограждению и вдохнула воздух, напоенный ароматом горящего угля и жгучих специй. «Я дома, — с улыбкой подумала я, но потом по телу пробежала ледяная дрожь. — Вдруг мне больше не выбраться из Сьерра-Леоне? Я просто не могу вернуться к попрошайничеству». В тот моменту меня появились опасения, что отъезд из Англии — чудовищная ошибка.

Вернувшись в салон, я не стала делиться опасениями с Ябом. Она задремала, поэтому я разбудила ее только в тот момент, когда мы переправились во Фритаун и я увидела, что нас встречает ее муж. Он погрузил наши чемоданы в машину-развалюху, которую