— Вы всегда так коротко совещаетесь?

Анна пригубила вино.

— А о чем говорить? Миссия пока не выполнена, работа идет.

— Действительно. — Я приложился к бутылке. — Ничего интересного не происходит. Ну, за рабочий процесс!

Мы чокнулись и влили в себя очередную порцию вина. Мир перед моими глазами несколько поплыл.

— Хорошо тебе, — мечтательно проговорил я, оглядывая окружающий лес, который вдруг стал прекрасным и удивительным. — Живешь себе в столице, возглавляешь Тайную Канцелярию, никаких проблем. Ну шибанут иногда проклятием или покушение устроят, подумаешь. Зато никакого ремонта.

— А тебе, значит, плохо? Что же такого страшного происходит у графа Лазарева? Помимо того, что ты через пять дней умрешь, конечно.

— Меня бабы замучили, — пожаловался я, сделав новый глоток. — И кто только придумал это дурацкое многоженство? У меня еще и двух жен-то нет, а ощущение, как будто их уже десять.

— Так приструни их, — посоветовала Анна. — Ты же глава Рода.

— В том-то и дело, что они, строго говоря, не наглеют. Они меня очень любят и консультируются со мной по каждому вопросу. Это-то и страшно. Представляешь, — я вновь приложился к благодатному напитку, — ремонт устроили. Ковры им подавай. Я, между прочим, граф, занят серьезными делами, а они мне про ковры. Отвлекают ерундой.

— И каким же серьезными делами ты обычно занят? — полюбопытствовала Анна.

— Ну… — Я постарался собрать расползающиеся мысли в кучу. — Я слежу за хозяйством.

— За ним же, вроде как, следит твой кузен.

— Я контролирую то, как он следит, — авторитетно заявил я. — А то сама знаешь этих некромантов, воскресят кого-нибудь, а ты потом разбирайся. Еще у меня золотая шахта.

— В которой работают гномы и охраняют которую тролли?

— Я руковожу процессом. И вообще, у меня, между прочим, целое графство в подчинении! Это же толпа народу, школы, больницы, производство, предприятия, я слежу, чтобы оно развивалось и приносило доход. А они мне про ковры.

— Вик, я боюсь представить, как ты за этим следишь, поскольку всем известно, какое у тебя графообразующее предприятие.

— Ой, да иди ты. А еще у меня… В общем, я занят делами в целом, — отрезал я. — А тут то платья, то обои, то ковры. Вот поймаем Конрада и сделаем из него ковер, — мстительно пообещал я, обрадовавшись этой идее.

Мы снова чокнулись. Я допил бутылку и извлек две новых, протянув одну Анне. Вознамерился выбросить пустую тару в траву, но тут взгляд мой разглядел мишень на дереве.

— О, птичка! — Птичка напоминала дрозда, только в полтора раза больше. — Птичка, ты мне не нравишься, иди отсюда.

Воспылав к пернатому созданию внезапной неприязнью, я швырнул в дрозда бутылкой. Не попал, но птица испуганно встрепенулась и улетела.

— Фу, Виктор, как не стыдно, — пожурила меня Анна. — Зачем кидаться в живое существо, оно тебе ничего не сделало?

— Оно, ик, неуважительно на меня посмотрело.

— Как ты это увидел с такого расстояния?

— Я почувствовал, — заявил я, снова прикладываясь к бутылке. — Душа аристократа, знаешь ли, очень чутко реагирует на такие вещи. Птица отнеслась ко мне без должного почтения и была наказана.

Мы снова выпили. Душу, как часто бывает в таких случаях, потянуло на философские разговоры, но животрепещущая тема жен все же победила.

— Вот скажи, Анна, ты Его Величеству мозг выносишь? — спросил я, обнимая дерево, под которым сидел. Дерево, кажется, тоже неуважительно на меня смотрело, но я его простил, так как другой опоры у меня не было.

Блэйд пожала плечами.

— Ну, он никогда не жаловался. Обычно в вопросах управления государством у нас царит полное взаимопонимание.

— А в остальных вопросах?

— В смысле, в остальных? Это в каких? — удивилась Блэйд.

— Ну, в личных. В бытовых, так сказать, — я попытался сформулировать ускользающую мысль. — Вот пришла ты такая в его опочивальню, а тебе там ковер не нравится.

— И что? — не поняла Блэйд. — Какое мое собачье, точнее, волчье дело, это же его ковер.

— Святая ты женщина, — с чувством проговорил я. — Побольше бы таких. А почему вы не женитесь?

— Нам и так хорошо. К тому же, это бы был мезальянс.

— Понимаю. Все-таки происхождение накладывает определенные обязательства.

— Именно. Знатные оборотни женятся только на знатных оборотнях. Если я выйду замуж за человека, пусть даже благородной крови, в клане меня не поймут.

— Так ты же ушла из клана.

— Все равно. Иногда приверженность традициям своего народа слишком сильна, даже если сам ты его покинул.

— Глубокая мысль. — Я честно постарался ее обдумать, но не преуспел. Очевидно, для той концентрации алкоголя, которая сейчас поселилась в крови графа Лазарева, она была слишком глубокой. — Ну, за мысли!

Мы в очередной раз чокнулись. Я вдруг почувствовал к оборотню глубокую приязнь.

— Знаешь, Анна, ты мой лучший друг! После коня, конечно. И после Игоря. И после… Ай! Что это?

На мое плечо что-то шлепнулось. Я поднял голову и увидел над головой недавно изгнанного мной дрозда. Мне показалось, что вид у него ехидный.

— Смотри, опять прилетел. Скотина, ты что в меня кинул?

Тут же что-то упало и на мое второе плечо. Я скосил глаза и увидел там характерное белое пятно. На ветку прыгнул второй дрозд.

Следующий снаряд попал мне на голову, послышался удовлетворенный птичий клекот. Теперь я разглядел, что в ветвях сидели не один и не два дрозда, а целая стая. Похоже, обиженный мною птиц решил отомстить и привел друзей.

— Ах ты засранец! — Я попытался закрыться руками от обрушившейся на меня бомбардировки. — Ай! Ой! Ну на штаны-то зачем!

Я выскочил из-под дерева, на котором сидел, но ситуацию это не спасло. Пылающие праведным гневом птицы устремились следом.

Блэйд рядом хохотала во весь голос.

— А я говорила тебе, что не стоит обижать живую природу.

— Погоди, сейчас и тебе достанется.

— С чего бы? Не я кидалась в них бутылками.

— Думаю, они не настолько разборчивы.

— Не надейся. Мы вервольфы, хозяева леса, ни одно живое существо не посмеет… Ай!

Судя по протестующему вскрику, мой прогноз оказался верным. Анна тоже вскочила с места, гневно отряхиваясь.

Стая дроздов кружила над нами, безостановочно атакуя. Я попытался было извлечь что-нибудь, чем можно будет прикрыться, но опьянение и беспрерывно сыплющееся на меня птичье негодование мешали сосредоточиться. Запустил в стаю второй бутылкой, но, кажется, это только больше их разозлило.

Такого позорного бегства в моей биографии еще не было. Мы с Блэйд, трезвея на ходу, ринулись через лес, а стая с клекотом летела за нами. Разгневанные дрозды кружили над головой, покрывая мои волосы и одежду белыми пятнами, и не желали отставать. Я успел десять раз пожалеть, что вздумал кидаться в того гребаного дрозда. Ну или что не зашиб его насмерть.

— Когда в следующий раз позвонит Его Величество… Ай, да что ж такое-то! Скажешь, что мы с честью победили двух чудовищ, побывали в Расколотом мире, в запретной зоне, но не смогли пережить самого страшного: птички обосрали.

— Это ты у меня не сможешь пережить следующие пять минут, как только мы от них отделаемся! Кто тебя просил в дрозда швыряться⁈

Сделав свое черное дело, птицы в конце концов отстали. Наверное, у них просто кончились снаряды. Пробежав по инерции еще метров сто, мы остановились и уставились друг на друга и на свою безнадежно перепачканную одежду.

— Знаешь что, Лазарев, — начала Блэйд, но я приложил палец к губам.

— Тихо. Здесь кто-то есть.

Удирая от дроздов, мы не слишком-то заботились о выборе направления. Впрочем, для меня что влево, что вправо, все едино, в лесу я все равно не ориентируюсь. Но что-то подсказывало мне, что в своем незапланированном спринтерском забеге мы приблизились к городу, а вместе с ним и к страже, нас разыскивающей. Из-за деревьев слышались приглушенные голоса.

Мы с Анной замерли, стараясь не шевелиться.

— Они не могли просто исчезнуть, — послышался ломкий молодой голос.

— Скорее всего, они давно уже сгинули в портале, — возразил ему чей-то бас.

— Не верю. Анна бы что-нибудь придумала.

— Говорят о нас, — шепнула Блэйд.

— Боже, да ты гений, — оценил я ее умственные способности. — Сама говорила, стража нас ищет.

— Мне кажется, это не стража. Я знаю молодого. Только никак не могу понять, откуда.

Голоса звучали из-за стены деревьев, так что разглядеть их обладателей не было никакой возможности. Мы осторожно, стараясь не производить ни звука, присели на землю, спрятавшись за небольшим холмом. Теперь неизвестные оборотни точно не смогут нас увидеть. Мы их, правда, тоже.

— Да что ты носишься со своей Анной, — я почти увидел, как незримый бас недовольно поморщился. — Обычная шавка, возомнившая себя невесть