орган стоит молча, чтобы не мешать деловому разговору. Торг ведется на ушко, и сделка закрепляется битьем по рукам. При совершении покупки никаких документов не требуется, и вся операция держится на честном слове.

VII

Как известно, в Петербурге не имеется ни мельников, ни мельниц. Мучной товар получается из поволжских губерний и отчасти из-под Москвы.

Лица, занимавшиеся специально изучением русского мукомольного дела, например гг. Мельников и Вебер, согласны между собою в том, что наши мельницы производят продукт плохого качества и в недостаточном количестве. В то время как наш мучной экспорт благодаря высокому качеству зерна должен был бы увеличиваться, он все более и более сокращается. Еще в 1870 г. вывоз за границу муки составлял 718 000 четвертей, а в 1884 г. он упал до 2 ¼ 000. По снабжению мукою главной потребительницы привозного хлеба, Англии, наше отечество в настоящее время заняло в ряду прочих стран последнее место. Это печальное явление объясняется тем, что наше мукомольное дело находится в том же патриархальном положении, в каком оно пребывало десятки и даже сотни лет тому назад.

Как ни плоха наша статистика мукомольного дела, не подлежит сомнению, что господствующий тип наших мельниц – мельницы водяные и ветряные. И те, и другие, даже в том случае, если устроены вполне исправно, значительную часть года бывают обречены на бездействие. Так, период деятельности водяных мельниц находится в зависимости от количества запасов воды в мельничных запрудах, обусловливаемого, в свою очередь, дождливою или засушливою погодою.

Ветряные мельницы, в свою очередь, отказываются работать, когда нет ветра. Это бывает даже при условии совершенно правильного устройства мельницы. Но известно, что как водяные, так и ветряные мельницы устраиваются у нас таким образом, что первые не в состоянии утилизировать должным образом движущую силу воды, а вторые отказываются пользоваться как следует услугами ветра. На «водянках» большая часть воды зачастую проскальзывает чрез лопасти колес без всякой пользы. «Ветрянки», в свою очередь, страдают неправильностями в устройстве крыльев, заставляющими их иной раз бездействовать даже при значительном ветре.

Но есть еще, так сказать, побочные обстоятельства, препятствующие нашим мельницам выполнять как следует свое назначение. При нашем капризном климате эти мельницы зачастую совершенно отрезываются от остального Божьего мира. Стоит только, чтобы на несколько дней установилась дождливая погода, и на мельницу нельзя будет попасть. Так, например, в ноябре 1886 г. даже саратовские мельницы должны были прекратить размол вследствие полного отсутствия подвоза пшеницы.

Нужно ли удивляться, что огромная часть нашего сельского люда до сих пор пользуется, по словам Вебера, для размола муки ручными жерновами, наподобие тех, какие существовали у древних римлян! «Единственно, в чем мы действительно опередили древних римлян относительно ручных жерновов – это в количественном производстве муки на этих жерновах. У нас, в России, на ручных жерновах перемалывается ежегодно не менее 67 000 000 четвертей зернового хлеба. Такого громадного помола у древних римлян, наверное, не было: у них не хватило бы рабочих рук для этого, хотя смело можно предположить, что их ручные жернова своею производительностью не отставали от наших». Низкий уровень развития мельничного дела побуждает крестьян прибегать к приготовлению муки у себя дома: хотя при этом затрачивается времени вдесятеро больше. Господину Веберу приходилось быть свидетелем, как крестьяне приготовляли муку на ручных жерновах в деревне, находившейся всего в полутора верстах от мельницы. На его вопрос, почему мелят руками, когда под боком находится большая мельница, крестьянин ответил, что мельница бездействовала две недели: «Вот и понаехало народу издалека, верст за 15, и уже с неделю ждут; мельник-то муку дальних мелет, потому гостинцев навезли, кто курицу, кто яиц; ну а своим, ближним, не дождаться, – вот я и решил дома смолоть». Ко всему этому надо прибавить, что мельники нередко прибегают к утайке муки, устраивая на своих мельницах разные приспособления для того, чтобы часть продукта попадала в им одним ведомые ящики. Этим обстоятельством, вероятно, и следует объяснять тот факт, что «выходы муки» при помоле дома на ручных жерновах получаются более значительные.

Рядом с допотопными жерновами в России в настоящее время действуют и громадные паровые мельницы, да еще вдобавок усовершенствованной системы «вальцовые». Первая из паровых мельниц возникла у нас в 1845 г., но наибольшее число их открылось в период 70-х гг. Хотя после того появилось значительное количество новых мукомолен, однако теперь их работает лишь около 200. Наибольшее число крупных мельниц, как показывает последний «Указатель фабрик и заводов» г. Орлова, сосредоточивается в видных центрах хлебной торговли, внутренней и внешней – в Одессе, Саратове, Самаре, Нижнем Новгороде и т. д.

В Одессе в 1884 г. действовала 21 мукомольня, а количество вырабатываемой муки превышало 4 208 000 пудов. В Саратове, например, 7 наиболее крупных мельниц вымалывали – 4 667 000 пудов. В Самаре 3 мельницы – около 2 000 000 пудов. Самая крупная мельница, принадлежащая братьям Шмидтам и находящаяся в Саратове, выделывает муки до 2 300 000 пудов в год.

Факельщик

Итак, с одной стороны, мы видим допотопные, отказывающиеся нести свою службу «водянки», «ветрянки» и ручные жернова, с другой – колоссальные коммерческие мукомольни.

На Волге, начиная от Камышина и до Рыбинска, нет ни одного мало-мальски порядочного города, в котором не было бы паровой мельницы, а в больших городах их построено даже по нескольку. Всего насчитывается до 250 мельниц, из числа которых 46 – паровые, остальные – водяные. Мукомольное производство сосредоточивается преимущественно в Самаре, в Саратове и Нижнем Новгороде: в этих трех городах ежегодно перемалывается до 35 000 000 пудов муки. Самые большие мельницы – в Нижнем Новгороде, принадлежат Башкировым, Блиновым и Бугровым: мешки с клеймами этих фирм вы найдете в любой лабазной лавке в Петербурге.

На местном торговом языке 12 четвертей (120 пудов) зерна составляют «передел»; из одного передела зерна обыкновенно выходит:

Переработка одного передела стоит средним числом около 12 рублей. Для укупорки муки употребляются мешки, в которые насыпается 5 пудов продукта. Все более или менее значительные «мушники» держат на Калашниковской пристани склады мучного товара. Петербургские пекари нередко забирают муку в кредит; расплата производится в Барановском же трактире по понедельникам.

Печением черного хлеба занимаются мелочники: при каждой мелочной лавке имеется пекарня. Производством белого хлеба заняты русские и немецкие пекарни. В некоторых пекарнях ежедневно выпекается до 25 мешков муки, то есть свыше 100 пудов. Работа производится но ночам, чтобы успеть изготовить товар к утру. Ни свет ни заря в булочные