«Я не создан для всего этого»,– подумал Майя и почувствовал, как напряглись мышцы шеи и спины от усилий держаться прямо и величественно. И снова услышал негромкий голос ученого: «Ваша светлость, причиной катастрофы “Мудрости Чохаро” явилась диверсия».

Вскоре явился архиепископ, и церемония началась. Вспомнив, что похороны задержались из-за него, Майя почувствовал укол вины. Не было ничего дурного или неблагоприятного в том, чтобы похороны начинались после заката, если еще не взошла луна. Однако Майя был уверен, что при дворе найдется немало зануд, которые сочтут это опоздание проявлением небрежности и неуважения к усопшим. Без сомнения, каноник Орсева не преминет дать любопытствующим понять, кто именно виноват в промедлении.

Он заставил себя прислушаться к мелодичному голосу архиепископа и возблагодарил небеса за то, что с такого расстояния никто из придворных не мог разглядеть его лица, скрытого под черной вуалью. Он нашел в толпе своих сестер, Немри’ан иВэдеро, отыскал Арбелан Драджаран и вдовствующую императрицу, которые постарались расположиться как можно дальше друг от друга. Невеста Кириса, Стэно Баджевин, стояла отдельно от членов императорской семьи, и он подумал, что она, наверное, испытывает неловкость и чувствует себя здесь чужой. Он видел принцессу Унтэйлейанского Двора и ее детей. Когда он потерял мать, ему было примерно столько же лет, сколько этим девочкам. Он озабоченно всмотрелся в их лица, но ничего не разглядел за вуалями, кроме огромных глаз и заученного серьезного выражения. Он подумал: интересно, каким отцом был его брат Немолис, был ли он добр к своим детям, любили они его или нет? Идра стоял за спиной матери. Он держался прямо и сдостоинством – ведь теперь он был наследным принцем, иМайе показалось, что мальчик тоже остро чувствует внезапно свалившееся на него бремя ответственности.

Члены семьи Драджада не поднимали наМайю глаз – за исключением одного-единственного раза. Когда архиепископ начал читать молитву над гробом Немолиса, его вдова Шеве’ан повернула голову. Даже сквозь вуаль он различил ее ненавидящий взгляд и едва не отшатнулся. Потом она пренебрежительно отвернулась, иМайя, стиснув перила балкона, принялся размышлять над тем, что же с ней произошло. Когда родственники приносили ему клятвы верности, он понял, что не нравится ей, но ему не показалось, что она его ненавидит.

Сострадание, напомнил он себе, заставил себя смотреть только на архиепископа, и, слушая слова молитвы, забыл о своих тревогах.

Поминки, которые Майя в качестве императора должен был открывать и завершать, проводились вУнтэйлейане. В свое время ему не позволили присутствовать на поминках матери, и он не знал, чего следует ожидать. Поэтому его привел в полное замешательство вид парадного зала: столы, уставленные блюдами и напитками, тянулись вдоль стен, а центральное пространство было освобождено для танцев.

–И что мне делать?– прошептал он, покосившись наКалу.– Я неумею танцевать!

–Это не обязательно, ваша светлость,– ответил телохранитель.– Вы должны попросить придворных станцевать, чтобы почтить память умерших. А сами вы можете сидеть, или стоять, или танцевать, как вам будет угодно.

–Благодарим вас,– сказал Майя, хотя ответ мага не успокоил его.

Прежде чем подняться на возвышение, к трону, он опустил вуаль, желая избежать взглядов придворных, но даже после этого не почувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя слепым. Он произнес слова, подсказанные ему Калой, но речь вышла нескладной и неуверенной. Он не знал, как его голос звучит со стороны: искренне, раздраженно или скучающе. Эльфы наблюдали за ним своими блестящими хищными глазами, но когда он сделал знак музыкантам, придворные покорно разбились на пары и принялись выполнять сложные фигуры танца, за которыми Майя при всем желании не мог уследить. От мелькания юбок и блеска драгоценностей у него рябило в глазах.

«Ты должен научиться танцевать»,– сказал он себе и устало откинулся на спинку трона. Трон был неудобным, но ему хотя бы не пришлось стоять. Справа и слева от него застыли Бешелар иКала. Он поднял голову и обратился к магу:

–Вы не могли бы сесть?

Бешелар издал странный сдавленный хрип. Кала ответил:

–Благодарим вас, ваша светлость, но мы можем постоять.

–А если вы захотите танцевать?

–Ваша светлость, пожалуйста,– прошептал Бешелар.

–Строго говоря, мы не являемся придворным вашей светлости,– объяснил Кала.– Если бы мы не служили вашим ноэчарей, нас бы сюда вообще не пустили. Поэтому с нашей стороны было бы возмутительным нарушением этикета танцевать сейчас. Даже если какая-нибудь дама согласилась бы на роль нашей партнерши.

–О,– выдохнул Майя, чувствуя себя бестолковым невежественным мальчишкой.

Бешелар с облегчением в голосе доложил:

–Ваша светлость, к вам идет лорд-канцлер.

Подняв голову, Майя увидел приближавшегося лорд-канцлера. Как всегда, Чавар двигался стремительно, едва ли не вприпрыжку. Его сопровождал юноша, тоже невысокий и коренастый, но, насколько мог судить Майя, одетый чрезвычайно элегантно, по последней моде. Кроме того, в его взгляде угадывались ум и проницательность, которых недоставало отцу.

Они остановились у нижней ступени возвышения. Майя жестом позволил им подняться к трону, несмотря на то, что ему смертельно хотелось приказать Чавару остаться внизу.

–Ваша светлость,– заговорил Чавар, преклонив колени,– мы просим позволения представить вам нашего сына Нуревиса.

–Ваша светлость,– произнес молодой эльф, изящно опускаясь на одно колено. Он вообще двигался грациозно, в отличие от отца.

–Мы рады знакомству,– ответил Майя. Эта фраза не несла никакого смысла, но, казалось, удовлетворила иЧавара, и его сына.

Они поднялись с колен, иЧавар сказал:

–Мы понимаем, ваша светлость, что вам сейчас нелегко. Вы оказались при дворе совершенно неожиданно, рядом с вами нет ровесников.

Нуревис, стоявший позади отца, поднял глаза к потолку и подмигнул императору. УМайи вдруг стало легче на душе, и настроение улучшилось. Вслух он сухо ответил:

–Мы ценим ваше внимание и заботу, лорд-канцлер.

Но он не стал добавлять, что еще выше оценил бы внимание и заботу Чавара, если бы лорд-канцлер, проявляя их, не стремился при этом исключительно к собственной выгоде.

Чавар ослепительно улыбнулся. Майе эта улыбка показалась весьма неприятной. Лорд-канцлер, кланяясь, попятился, аНуревис шагнул к трону и вполголоса сказал:

–Ваша светлость, мы искренне просим у вас прощения. Из собственного опыта нам известно, что с отцом бесполезно спорить, когда ему приходит в голову некая, по его мнению, гениальная идея.

–Нет нужды извиняться,– возразил Майя.– Наоборот, мы ему благодарны. Мы до сих пор не… то есть, у нас до сих пор не было возможности познакомиться с устройством нашего двора и нашими придворными.

–Все произошло так быстро, верно? Что ж, вряд ли будет уместно ходить по дворцу, представляя императора всем нашим друзьям, но, если вашей светлости угодно…– Нуревис замолчал и сзаговорщическим видом приподнял бровь.