Ответ: Однажды, в сентябре или октябре 1937 года, когда я ЕЖОВУ докладывал материалы о явно преступном проведении массовой операции по одной из областей, ЕЖОВ вдруг вскочил и возбужденно мне сказал: «Я вас считал более толковым человеком, чем вы оказались. Далеко вам до ДЕЙЧА (предшественник Шапиро в Секретариате НКВД – А. Д.), вы без года неделю – чекист и уже лезете со своими разоблачениями […].» Увидев, что я растерялся и сбит с толку, ЕЖОВ мне прямо сказал, чтобы я вместо сигналов о преступной деятельности в наркомате, включился в «наше общее дело».

«Это уже поняли, – сказал ЕЖОВ, – и ЦЕСАРСКИЙ, и ЛИТВИН, не говоря уже о НИКОЛАЕВЕ, СЛУЦКОМ, ВЕЙНШТОКЕ, МИНАЕВЕ и многих других, которые работают неплохо, выполняя мои задания».

Вопрос: Что это за «общее дело», в котором ЕЖОВ предложил Вам принять участие?

Ответ: Из этого разговора с ЕЖОВЫМ я отчетливо понял, что все преступления, о которых я сигнализировал ему, проводились по прямым указаниям ЕЖОВА и что эти преступные действия направлены против партии и советской власти, тем более, что он прямо заявил, что все это делается лично по его директивам […]

Вопрос: Какие конкретные указания по предательской работе вам дал ЕЖОВ?

Ответ: ЕЖОВ сказал, что мне необходимо:

Следить, чтобы в ЦК ВКП(б) не попали какие-либо сигналы из НКВД о «нашей работе».

Направлять в ЦК ВКП(б) материалы, которые только с положительной стороны характеризуют нашу работу и все проводимые нами оперативные мероприятия.

Следить за разговорами и настроениями в наркомате и информировать об этом его – ЕЖОВА.

Ни одно разоблачительное заявление, касающееся работы НКВД или отдельных работников никуда не отправлять (куда бы эти заявления не были адресованы), а передавать их лично ему – ЕЖОВУ.

Уметь «отвечать» на заявления, присылаемые для проверки из секретариата ЦК[110].

Вопрос: Когда у вас с ЕЖОВЫМ был этот разговор?

Ответ: Осенью 1937 года, но точно даты не помню… Из многочисленных замечаний и отдельных реплик ЕЖОВА мне стало ясно, что основной задачей заговорщической организации является подготовка к совершению государственного переворота с целью захвата власти и что в нашу организацию вовлечено большинство начальников отделов НКВД и начальников УНКВД.» […]

Вопрос: В чем еще заключалась ваша вражеская работа?

Ответ: Я скрывал заявления, поступающие от граждан и арестованных, разоблачающие преступную работу отдельных членов заговорщической организации, передавая эти заявления ЕЖОВУ в т. н. «спецархив».

Вопрос: Какие материалы вы, таким образом, скрыли?

Ответ: Кроме заявлений, о которых я показал ранее, т. е. на НИКОЛАЕВА, БЕРМАНА, ЦЕСАРСКОГО, ЛИТВИНА, ЛУЛОВА, КАГАНА, ЗАКОВСКОГО и других я скрыл от ЦК ВКП(б) заявление арестованного БЕЛОВА (бывшего командующего Белорусским Военным округом), которое он подал через УЛЬРИХА на имя тов. СТАЛИНА.

Вопрос: О чем именно хотел заявить Белов?

Ответ: В своем заявлении Белов просил вызвать его для сообщения чрезвычайно важного, государственного значения, дела. Это заявление, по заданию Ежова, я взял у УЛЬРИХА и вместо адресата передал ЕЖОВУ. Точно также я скрыл заявление МИХАЙЛОВА (бывшего секретаря Калининского обкома) на имя ЦК ВКП(б), в котором он обращал внимание на преступную практику ведения следственной работы.

С назначением на должность начальника 1-го Спецотдела моя практическая предательская работа стала значительно шире. Я получал и выполнял серьезные заговорщические задания ЕЖОВА.

Вопрос: Какие вражеские задания ЕЖОВА вы выполняли?

Ответ: Эти задания сводились к тому, чтобы следить как бы чего не выплыло на заседаниях Военной коллегии из фактов предательской работы нашей заговорщической организации и не давать хода заявлениям арестованных. В этих целях заявления арестованных, обычно после заседания Военной коллегии, сжигались(подчеркнуто мной – А. Д.).

Я оформлял через 1-й Спецотдел так называемые протоколы внесудебного разбора дел по массовым операциям, хотя хорошо знал, что эти так называемые «решения» являлись простой штамповкой решений местных органов НКВД и что ряд дел вовсе не подпадал под действие упрощенного судебного разбора и был фальсифицирован.

[…] Вопрос: Что вам рассказал ЛИТВИН?

Ответ: Литвин информировал меня о том, что ЕЖОВ, придя в НКВД после разгрома ягодинской банды, замышляет большое дело и в этом мы как его люди должны всячески помогать.

«ЕЖОВ сейчас один из крупнейших организаторов и государственных деятелей, пользующихся наибольшим авторитетом в стране. Только благодаря ЕЖОВУ были вскрыты и разгромлены контрреволюционные, вражеские организации. А, между тем, роль его и положение очень ограниченное. Он заслуживает совсем иного положения и, безусловно, добьется того, что займет подобающее ему место в руководстве страной», – говорил Литвин.

«НКВД, – продолжил ЛИТВИН, – это сейчас решающий участок, на котором ЕЖОВ намеревается организовать борьбу за власть и нам всем надо тесно сплотиться вокруг него…»

[…] К этому делу Цесарский привлек Минаева, и они просматривали (за один вечер – А. Д.) до 3–4 тысяч дел. Я как-то заметил ему, что как можно так рассматривать дела, ведь это сплошное преступление.

Вопрос: Что Вам известно о заговорщиках, которые специально перебрасывались в Наркомвод?

Ответ: Наркомвод, после назначения туда Наркомом Ежова, явился убежищем для использования опороченных чекистов, снятых с работы в НКВД. Целыми группами направлялись в НКВод работники, выгнанные из НКВД […]

Записано с моих слов правильно, мною прочитано. Шапиро

Допросил:

Следователь следственной части НКВД СССР

лейтенант государственной безопасности Иванов

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.219–238.

Копия. Машинопись. Подпись И. И. Шапиро

на каждой странице протокола; То же: Т.2. Л.94-114.

Подлинник. Машинопись. Подпись И. И. Шапиро

на каждой странице протокола допроса.

№ 36

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения

28 июня 1939 г.

Рассмотрев следственный материал по делу № 21775 и приняв во внимание, что гр. Шапиро Исаак Ильич, 1895 г. рождения, уроженец БССР, б[ывший] член ВКП(б), до ареста начальник 1 спецотдела НКВД СССР, достаточно изобличается в том, что является участником антисоветской заговорщической организации, действовавшей в органах НКВД и проводил активную подрывную предательскую работу.

ПОСТАНОВИЛ:

Гр. Шапиро И. И. привлечь в качестве обвиняемого по ст. ст. 58, п.1 и 58 п.11 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей.

Ст. следователь М. Воронин

Настоящее постановление мне объявлено 28 июня 1939 г. Шапиро

ЦА ФСБ РФ. АСД№ Р-24334. Т.1. Л.29.

Подлинник. Рукопись на бланке НКВД СССР.

Подписи-автографы.

№ 37.

Письмо С. К. Шапиро (жена И. И. Шапиро)

Наркому внутренних дел СССР Л. П. Берия

10 июля 1939 г.

Гражданки С. К. Шапиро, прож. в Москве,

Малый Николо-Песковский пер., № 16, кв. № 22,

Тел. Г-1-84-02. Временно проживаю

ст. Красково, Ленинской жел. дороги, поселок

«Красная звезда», дача № 17.

13 ноября 1938 года был арестован мой муж Исаак Ильич Шапиро, бывший работник НКВД СССР.

До января месяца