И снова эта усмешка, которую я прекрасно расслышала.

— Спокойно, Саша, — шепнула я ему почти в самое ухо.

Его пальцы с нажимом скользнули по моей пояснице вверх и вниз, не опускаясь, однако, слишком низко, останавливаясь в опасной близости от той грани, которую уже называют интимной. Дозволенной бальному партнеру, а не бывшему молодому человеку, с которым вы случайно переспали. Дыхание сбилось, и я с вылетающим наружу сердцем огрызнулась:

— Я сказала, спокойно!

— Не рычи, Лиз. Я тебя услышал.

«Не рычи, Лиз?»

Именно этого мне сейчас очень хотелось — хорошенько порычать на него.

Но, кажется, это действительно подействовало. Его ладонь сместилась наверх и вернулась на талию уже без прежнего нажима.

— Я откушу твои загребущие ласты, дорогой мой, — елейным голоском пропела я, слегка отстраняясь и заглядывая Саше в лицо.

Он тут же поймал мой взгляд и красноречиво изогнул бровь.

— Дорогой твой?

— Саша!

— Что?

— Откушу.

Его низкий смешок быстро растаял в горячем воздухе, но более однозначного ответа так и не последовало. Может, решил не искушать судьбу, проверяя, действительно ли я сделаю то, что обещала. Ведь я сделаю, так что промолчать в его случае было более чем разумно.

Шаг вперед правой, шаг назад левой, приставить ногу. Мы исполняли небрежное подобие вальса по неровному, слегка сжатому кругу. Все движения — не задумываясь. Я не была профессионалом в области танцев, но вальсовые шаги знала наизусть. Еще со старшей школы, где мне в первый раз удалось стать партнершей в парном танце.

Кажется, это было так давно, но нет. Прошло всего пять лет. Тоже пять лет. Срок давности один и тот же у некоторых событий. Неужели пик моей личной жизни пришелся именно на семнадцать лет? Это показалось мне почти смешным.

А ведь ноги все еще помнили. Прекрасно помнили ту цепочку простейших вальсовых шагов. Я повернула голову в сторону от Саши, бросая взгляд на пары вокруг, двигавшиеся вместе с нами в одном потоке. Не совсем профессионально, но было ли это важно? Юноши и девушки просто расслабились и наслаждались мгновением, доверившись интуиции и собственным ощущениям.

И я позволила себе то же самое.

Раствориться в моменте. Стать частью маленькой бесконечности.

Особенно когда общий темп танца замедлился и некоторые пары продолжили вальсировать на месте. В том числе и мы. Я просто вытянула руку из пальцев Саши и скользнула обеими ладонями по его плечам, сцепив их за крепкой шеей. Наверное, Саша слегка удивился, потому что краем глаза я заметила его прямой пристальный взгляд. Сквозь тонкую ткань платья почувствовала, как его вторая ладонь тоже легла на мою талию. Он чуть сильнее привлек меня к себе, и я прижалась грудью к его груди. В этих действиях больше не было той настойчивости, за которую я одернула его пару минут назад. Только нежность, трепещущая где-то в груди.

Прикосновения Воскресенского всякий раз провоцировали появление стаек мурашек на коже. Рациональная часть меня старалась игнорировать это, но подавить эмоции мне было не под силу.

От ощущения чужого теплого дыхания на шее сбивалось мое собственное. Саша касался щекой моего виска, пока мы неспешно преодолевали первый круг, кружась вокруг себя, слишком внезапно меняя быстрый ритм вальса на обычный медленный танец. От него пахло легким горьковатым одеколоном и, как ни странно, молоком. Так же пахнет холодный кофе, который мы с Гитой берем в нашей кофейне.

«Гита!» — вдруг вспомнила я.

Взгляд почти против воли метнулся по столпившимся вокруг, выискивая знакомые белые волосы. Я нашла ее там же, где она оставила нас с Сашей, когда отлучилась ответить на телефонный звонок. Гита успела вернуться и теперь наблюдала за нами, а когда наши взгляды встретились, усмехнулась и дала мне знак не беспокоиться и продолжать.

Я в ответ ей красноречиво нахмурилась и помотала головой, объясняя, что все, что Гита там себе уже напридумывала, она может забыть. Хитрая лиса.

Гита только сильнее ухмыльнулась и радостно захлопала в ладоши.

Я цокнула и отвернулась, но вдруг влетела щекой прямо в шею Саши, отчего мое сердце гулко стукнуло по ребрам. Кажется, он слегка вздрогнул, но я не была уверена в этом. Только радовалась, что не вижу сейчас его лица. Точнее, что он не видит мое. Снова красное, как закатное солнце.

— Прости. Я нечаянно, — произнесла я, прикладывая все свои силы, чтобы голос не выдал моего волнения и остался невозмутимым.

Саша тяжело вздохнул и коротко мотнул головой.

— Ничего страшного, Лиз. Но будь осторожнее с телодвижениями, — вкрадчиво добавил он. — Мне порой кажется, будто ты провоцируешь меня на что-то.

Я отстранилась так быстро, что сама не ожидала от себя этого. Ладони сжались в кулаки на затылке Саши, и я кончиками пальцев ощутила мягкость коротко остриженных волос. Взглянув в глаза Воскресенскому, я заметила в них тонкую издевку.

— Не будь таким дураком.

Но он лишь пожал плечами и спокойно произнес:

— Я же сказал, просто будь осторожнее с тело-движениями. И все.

Я поняла, что мы стоим слишком близко друг к другу, только когда почувствовала его теплый выдох на своей щеке. Дыхание замерло где-то в горле, просто не нашло выход, и я едва сдержала порыв закусить губу. Саша все еще пристально смотрел на меня, а я вглядывалась в его голубые глаза и не узнавала их. Не могла найти в них прежнего Сашу, маленького глупого мальчишку с горящим взглядом. Сейчас его глаза горели иначе. Так, как горят глаза мужчины, а не наивного подростка.

Его взгляд возмужал — и от этого факта бросало в лишающий всяких мыслей жар.

— Не забывайся, Саша, — твердо произнесла я, вздергивая подбородок. — К тебе это тоже относится.

Он опять усмехнулся, зачем-то посмотрел на мои губы и насмешливо спросил:

— Ты же мне там что-то обещала откусить, верно? Я ничего не путаю?

— Все правильно. Если хочешь уйти с целыми конечностями, держи себя в руках.

— Я учту это, Лиз.

Но он не учел, потому что уже через несколько секунд его взгляд снова опустился к моим губам. А я упрямо сжала их в ответ и покачала головой.

— Нет.

— Что — нет? — Какое невинное удивление на его лице, надо же. Прекрасно сыгранное, между прочим. Я почти поверила.

— Забудь то, о чем ты думаешь.

— А о чем я думаю? — усмехнулся он.

И кто кого провоцирует?

Я лишь нахмурилась.

— Что значит твой взгляд? Ты смотришь