это не совершалось, [как говорится], за одно утро, за один вечер. Все, что происходит здесь, [накапливается] постепенно[225]. Как [в природе], где небо и земля не вдруг охлаждаются и нагреваются, но всегда постепенно, через [смену] весен и осеней, так и правитель людей не разом обеспечивает расцвет или приводит к гибели, но всегда постепенно — через [приверженность] добру или злу. Мудрейшие правители древности, ведая, что это именно так, подражали Небу и, не откладывая своих доблестей-де, самосовершенствовались. Брали за образец Землю и, не откладывая своих доблестей-де, успокаивали народ. Самосовершенствуясь, они были предусмотрительны, знали меру и продвигались с осторожностью как бы ступая по тонкому льду. Успокаивая народ, они заботились о [своих] подчиненных и действовали осмотрительно, как бы управляя бегом коня гнилыми вожжами. Если поступать так, то процветание не может не наступить. Если противно этому — не миновать гибели. Постепенность расцвета и гибели заключены именно в этом.

Император, сочтя такое наставление весьма достойным, тут же назначил наставника хыуняй тангтпхонгом[226] и поставил его ведать общественными делами врат дхармы. Отныне наставник мог свободно входить к императору со своими докладами и соображениями и, не было случая, чтобы император не одобрил их. Затем, исполняя высочайший указ, наставник отправился в капище Тайзыонг заклинать духов о рождении наследника императора и преуспел в этом. Тогда император оказал наставнику еще большие почести, пожаловав ему равное с наследником престола право на получение аудиенции.

В пятый год правления под девизом Тхиен-тьыонг бао-ты (1137), когда, [как говорится], государеву колесницу было поздно запрягать, наставник, накануне получивший от императора предсмертный наказ, выполнил его завещание: руководил погребением, делал назначения и выполнял много других дел. А в первый год правления под девизом Тхиеу-минь (1138), когда [малолетний] император Ань-тонг был уже возведен на престол, регентствовавшая вдовствующая императрица многократно и щедро награждала наставника за труды в те [решающие] дни.

Вскоре наставник [Виен Тхонг] удалился в свой родной уезд и основал там монастырь, в котором прожил до глубокой старости. На содержание монастыря казначейство отпустило [средства], равные налоговым поступлениям с трех деревень. В качестве особой милости наставнику был дарован императорский экипаж.

В четвертый год правления под девизом Дай-динь (1143) наставник был назначен тахыуняй тангтхонгом[227], смотрителем пагода внутренних покоев [дворца], распорядителем общественных дел врат дхармы, главным истолкователем Трипитаки, главным составителем стихов по августейшему приказу, покровителем царства, наставником царства с вручением ему пурпурной одежды великого шрамана. Вот так высоко оценили наставника при дворе и в провинции.

В год тан-муй, что пришелся на правление под девизом Дай-динь (1151), двадцать первого числа четвертой луны наставник созвал своих учеников для прощания, после чего скончался без видимых признаков недуга. Было ему 72 года.

Исполняя августейшие указы, наставник [Виен Тхонг] создал [следующие сочинения:] "Тьы фат тить зуиен ши" ("Записи о перерождениях всех Будд") более чем в 30 главах, мемориальную надпись для колокола Хонгтюнг, "Танг зя тап лук" ("Разные заметки для монахов") в 50 с лишним главах. Что же касается стихов и од, то наставник составил их более тысячи и все они имеют хождение в мире {10а, с. 68б-70а).

Монахи-кудесники

Махамайя (?-1033)

Тхиеиши Ма Ха, прежде прозывавшийся Ма Ха Ма За[228], [жил] в монастыре Куанай, что в округе Даозя [области] Комиет. Поскольку его предки были выходцами из Чампы, им пришлось присвоить себе [понятную у нас] фамилию Зыонг. Его отец, [по имени] Бой Да, был сведущ в писаниях на пальмовых листьях[229] и занимал при династии Ле должность старшего писца, которая в древности называлась дафан (?),

Наставник был человеком рассудительным и проницательным, хорошо владел танским языком[230] и санскритом. В возрасте 24 лет он продолжил дело отца и унаследовал право проживать в монастыре Куанай.

Как-то раз, когда наставник был занят истолкованием пальмовых сутр[231], он узрел доброго духа-хранителя дхармы[232], который выбранил его: "Зачем ты прибегаешь к [приемам] этих внешних учений[233], которые не позволяют познать истину-ли?!" Наставник тут же ослеп. Испытывая глубокие угрызения [совести], Ма Ха побрел к омуту, чтобы утопиться. По дороге он встретил [наставника] Винь Биета из Донглама, который остановил его возгласом: "Стой! Стой!". От этих слов [наваждение] исчезло.

И тогда Ма Ха отправился к наставнику До Фап Тхуану в монастырь Кошон, чтобы заново овладеть учением. Он занимался только тем, что предавался раскаянию и читал заклинания-дхарани из сутры "Сердце великого сострадания"[234]. Так он провел без всякого отдыха целых три года и растрогал-таки великого мужа Авалокитешвару[235], который ароматной водой при помощи ивовой веточки окропил ему голову и омыл лицо. Наставник [Маха] тут же прозрел, а сердце его наполнилось чистотой и покоем.

В пятый год правления под девизом Тхуан-тхиен (1014)[236] наставник поселился на горе Дайван в области Чыонган. Изо дня в день он настойчиво занимался самосовершенствованием и в конце концов, обрел абсолютный контроль [над страстями] и состояние самадхи, а также овладел искусством магии, что для обычного человека непостижимо.

Император Дай-хань из дома Ле трижды призывал наставника прибыть ко двору для беседы, однако в ответ на приглашения тот только складывал руки, склонял голову к все. На третье приглашение он ответил: "Я — лишь сумасшедший монах из [монастыря] Куанай". Император, разгневанный непослушанием наставника, приказал заключить его в дворцовом монастыре Вантуэ и послал людей запереть ворота и стеречь его. Однако наутро наставника увидели разгуливающим вне помещения для монахов, хотя ворота были по-прежнему заперты. Весьма озадаченный этим, император позволил наставнику идти куда ему хочется.

Наставник [Ма Ха] отправился на юг, в область Ай, и пришел в приграничный уезд Шаданг. Жителей этого уезда отличало пристрастие к поклонению разного рода чертям и духам, из-за чего они безжалостно уничтожали множество живых существ. Наставник стал призывать их к употреблению постной пищи, на что они в один голос отвечали: "Только наши небесные духи карают и награждают нас. Пойти против них мы не смеем". "Эх, — вздохнул наставник, — если бы вы смогли отринуть зло и последовать добру, то я, старый монах, взял бы на себя ответственность за ваше отступничество". На это поселяне заявили: "Есть среди нас один больной, находящийся при смерти. Лекари и гадатели уже руки опустили. Если ты сможешь излечить его, то мы непременно исправимся". Наставник тотчас же взял воду, заговорил ее и окропил больного. Тот немедленно выздоровел. Но поселяне, хотя