В 1917 г. Александр Невский попадает в немилость. Любопытно, что в 649-страничной «Русской истории с древнейших времен» М.Н. Покровского, охватывающей период с VIII века по 1730 г., Александр Невский встречается всего лишь четыре (!) раза, и то в связи с делами новгородскими, а битва на Чудском озере вообще не упомянута.

Но вскоре все изменилось, и Сталин в 1937 г. поручает Сергею Эйзенштейну снять по сценарию Павла Павленко фильм «Александр Невский». И вот в журнале «Знамя» № 12 за 1937 г. был опубликован литературный сценарий «Русь», составленный Павленко совместно с Эйзенштейном. Сказать «халтура» — это значит похвалить этот вариант сценария. В журнале «Историк-марксист» № 3 за 1938 г. вышла рецензия академика М.Н. Тихомирова под названием «Издевка над историей».

Академик писал: «В предисловии как бы нарочно спутаны все исторические факты. По мнению авторов сценария, «Дмитрий Донской завершил на Куликовом поле дело, начатое Невским». Но, во-первых, Куликовская битва еще ничего не завершила, хотя и имела громадное значение для истории Руси, во-вторых, борьба с немцами не прекратилась и после Ледового побоища. Совсем уж странно звучит заявление авторов сценария: «Русь, вырастающая в боях против Азии и Запада, — вот тема картины». Кого надо понимать под Азией и Западом, авторы не говорят.

Тексту сценария предпослан список действующих лиц, в нем перечислено 22 лица, но из них только о немногих можно сказать, что они действительно могли участвовать в Ледовом побоище. Оставив в стороне действующих лиц, выведенных авторами, остановимся только на тех персонажах, имена которых заимствованы авторами сценария из каких-то источников. К их числу принадлежат: Александр Невский, Василий Буслаев (!), Таврило Олексич, Твердило Иванович — псковский воевода, Брячиславна — жена Александра Невского, Иван Данилович Садко, Пелгусий, Амелфа Тимофеевна, Герман Балк, Берке — хан орды. К сожалению, из всех этих персонажей только один Александр Невский может считаться действительно историческим лицом, остальные, как мы увидим, наделены авторами сценария такими чертами, которые уводят нас далеко от описываемых в сценарии исторических событий...

Перейдем к разбору самого сценария, разделенного на главы, или эпизоды. «Лес осенью. Рыцари, построившись клином, «свиньею», врываются в села под Псковом» — так начинается сценарий. Вполне соглашаемся с авторами сценария, что в строю «свиньею» (т.е. клином), да еще в латах трудно грабить села, этим и объясняется, по-видимому, «тяжелое дыхание рыцарей». Но продолжаем дальше. В Пскове тревога: «На крепостной стене воеводы, владыко бранят начальника обороны Пскова боярина Твердилу Ивановича». Тут же и «пятисотенный» Павша, который предлагает «епископу» снять меч с изменника Твердилы. Можем уверить авторов сценария, что епископ в Пскове появился лишь с конца XVI века, о должности же «пятисотенного» известно только авторам сценария: такой должности в Пскове и Новгороде не было.

Во второй главе сценария описывается Переяславль. Пять человек тянут невод и поют. Впрочем, среди рыбаков и сам Александр Невский. Он спорит с каким-то ордынцем, который, по-видимому, не знает князя, хотя к нему и послан. Сусальная, насквозь неверная картина, заставляющая русского феодала XIII века тянуть невод с рыбаками. Впрочем, и жена «князя-лапотника», упомянутая уже Брячиславна, сама варит щи и ходит за водой...

...Центр эпизода — Ледовое побоище. И вот оказывается, что главным героем его является Василий Буслай, сражающийся под конец боя оглоблей. Александр Невский кричит по-латыни и отсекает руку магистру Герману Балку. Особенно странно описана «зверино одетая чудь», какие-то полулюди, призванные авторами сценария изображать предков латышей и эстонцев. Вся эта фантастическая сцена достойно заканчивается картиной поля сражения, по которому ходит некая Ольга, она же Петровна (ранее Ярославна), в отличие от Брячиславны называемая по имени и отчеству. Она ищет с фонарем(!) Василия Буслая.

В дальнейших эпизодах рассказывается о том, что Александр едет в Орду и на обратном пути умирает на Куликовом поле. На поле появляются призраки войска Дмитрия Донского... Нужды нет помнить, что Александр Невский умер в Городце на Волге, — Куликовым полем можно эффектно кончить картину, а отсюда и все выводы!...

...Следует остановиться также и на языке сценария. Язык древней Руси отличался рядом особенностей и не всегда поддается современной интерпретации. Авторы сценария вовсе не обязаны были стилизовать язык, которым говорят действующие лица, под язык XIII века. Но они обязаны были найти способы передать характерные особенности языка XIII века. У авторов сценария был прекрасный образец воспроизведения древнерусского языка, правда, более позднего времени, — это язык «Бориса Годунова» Пушкина. А ведь Пушкин писал более 150 лет тому назад, когда русская филология почти не существовала. Однако он не сделал ни одного анахронизма, и не только потому, что он был гениальным художником, но и потому, что он старательно изучал древнерусский язык. Иначе поступили авторы сценария. Они решили, что древнерусский язык — это язык лавочников Лейкина и купцов Островского, сдобренный, кроме того, жаргоном Остапа Бендера из «Двенадцати стульев». Так, например, Буслай говорит: «Ну, как так — не знаю... Чего вола за хвост тянуть». В сценарии находим такие перлы: «Нам, брат, война ни к чему»; «У-у, оголец»; «И мертвых нас не возьмете, душу вашу язви». А вот как разговаривает сам Александр Невский: «В чем их секрет?»; «Я князь-лапотник. Не как вы, эля (!) не пивал, сластей заморских не пробовал»; или «войну воевать — не комедь ломать». Что можно прибавить к этому языку, разве сказать вместе с авторами: «Сценарий писать — не комедь ломать». Заметим, что само понятие комедии не было известно на Руси XIII века. Совсем уж странным языком говорят татары. Авторы сценария заставляют их беседовать ломаным языком, заимствованным из шовинистических анекдотов: «Орда наша езжай, там работа много есть»; «Буюк адам, якши адам»; «Он шведов бил, а нас чехи били» и т.д. От татар не отстают и немцы: «Зер гут лошадка. Корош, корош»; или «О, шорт»; не отстает и перс: «Весели город, красива город».

Видимо, после этой рецензии, Эйзенштейн и Павленко получили «сверху» хороший нагоняй и убрали значительную часть «клюквы». Убрали псковского епископа и «пятисотенного» Павшу, переобули Александра Невского из лаптей в сапоги. Зато вопреки исторической правде убрали «зверино одетую чудь», а вместо нее ввели кнехтов, напоминающих регулярную пехоту XVIII века, только вместо фузей у них были арбалеты.

Увы, много «клюквы» все-таки осталось: босой Александр Невский тянет невод, Васька Буслай машет оглоблей... Ну и язык у русского князя, татарских чиновников и немецких рыцарей остался местечковый — родной для авторов сценария. Надо ли говорить, что брат