безродным чужаком, ведь ее отец вряд ли одобрит сей союз. Маркайру, южанину, в детстве очень повезло – стареющий глава рода Тамеролов, полностью разочаровавшись в своих детях, решил усыновить приглянувшегося мальчонку. Став взрослым, мальчонка не растерял свой буйный нрав, слыл парнем, от которого ожидать можно было любой глупости. А еще он собирался покинуть Нортейл с деньгами, вопреки всему полученными в наследство. Полученными, благодаря парочки наведенных с помощью артефактов снов. Маркайр за это с радостью согласился подыграть.

Если бы Гайнер так отчаянно не трусил, то позаботился бы, чтобы отвлечь любимую сестренку от мнимого романа. Но сейчас его волновал лишь Авель. Лишь его Гайнер боялся. Его, а не Эйнара. И это было просто замечательно.

Пожалуй, перед отплытием нужно подбросить веток в этот костер.

Эйнар незаметно подобрался ближе к Гайнеру, одарил его очередной самоуверенной, победной улыбкой.

– Ты, кажется, забыл меня поздравить, Гайнер.

– Долго радоваться тебе не придется, – процедил он – Владычица быстро тебя забудет...

– Ты правда думаешь, что поспособствуешь этому лично? – Эйнар не сдержал смешок. – Напав на меня, ты потерял все, Гайнер лор Ранетрел.

– Это угроза?

– Как я могу! Согласись, не стоит жениху Владчицы быть замешанным в таком грязном деле, как месть, – Эйнар наклонился, прошептал на ухо, голосом столь сладким, что и Авель позавидовал бы. – Я просто полюбуюсь результатом. Дядюшка обещал мне приятный сюрприз...

Бедный Гайнер, после стольких дней ожидания, просто обмер, растерял всю свою браваду. Эйнар фыркнул и поспешил убраться от него подальше.

Эйнару на самом деле безумно хотелось просто врезать этому ублюдку. Растерзать своими руками и плевать на все. Он смотрел на эти белые волосы – и видел окровавленную черную шерсть, слышал жалобный скулеж, вспоминал свой собственный унизительный страх.

В такие мгновения Эйнар был бы не против понаблюдать, как с Гайнера сдирают шкуру.

Но Эйнар ведь выше этого.

Эйнар совсем не такой благородный...

Глава двадцатая, в которой Фрино снова спускается в катакомбы

Увидев вдалеке огонек, Фрино застонал. Стражников у входа в руины ставили редко, пользуясь этим дежурным постом как наказанием для провинившихся. Еще бы, развалины ведь находились за пределами города, да к тому же обладали дурной славой. Если бы здесь постоянно не собирались контрабандисты или нелегалы-наркоторговцы, их бы и не охраняли, но увы. Всякое отребье тянуло сюда, как муравьев к пролитому варенью, и зачастую отправленных в дозор стражников наутро находили мертвыми.

Этому бедолаге тоже не повезло. Потому что Фрино вез труп.

Проехать через пост у городских ворот не составило труда – никто не стал спрашивать с кем это едет сын первого человека в стране. Ответ был ясен без слов – так прижиматься может только прикорнувшая в объятиях господина рабыня. Да и кто, рискуя собственной шкурой, будет допытываться, кого там везет бешеный пес Фрино?

А вот с дозорным у руин могли возникнуть проблемы. На самом деле Фрино ничего бы не было, по закону он имел полное право на убийство… но он вовсе не хотел, чтобы о его путешествии в катакомбы сегодня узнал кто-либо, особенно отец. Потому младший Сентро, так и не вернувший браслет обратно на ногу, начал морально готовить себя к еще одному убийству.

Однако, злая сволочь по имени судьба знатно над ним поиздевалась.

В дозоре был всего один стражник. Низенький, лохматый, с большим носом. От вида знакомого лица стало тошно. Стражник напрягся, увидев лошадь, взял Фрино на мушку, но тот поднял руку, прося не стрелять.

– Господин Сентро? – удивился стражник, опуская рыжье. – Что вы здесь делаете в столь поздний час?

– Слушай, нос-утес, и не перебивай, – начал Фрино, которому совершенно не хотелось убивать конкретно этого стражника. – Я пришел сюда по делу. По плохому делу. И ты мне мешаешь. Обычно таких невезучих я убиваю, не разговаривая и не задумываясь о том, есть ли у них жена, дети, собаки, куры… понимаешь, о чем я?

– П… понимаю, – сказал стражник, а потом, чуть подумав, отбросил в сторону ружье.

– Умница, – кивнул Фрино. – Будешь меня слушаться – вернешься домой целым и невредимым. Хотя я бы на твоем месте порезал руку, забрызгал кровью снег, и бежал в глухую деревню, где тебя не найдут. Но тут решать тебе самому. А теперь скажи мне, где ты был сегодня ночью?

– На посту, – сказал стражник.

– Что ты видел? – продолжал Фрино.

– Ничего, господин, – послушно ответил стражник. – Ничего за всю ночь, только снег и старые развалины.

– Замечательно, – вздохнул Фрино, отпуская труп Ирона и позволяя ему сползти на землю.

Стражник с ужасом следил за тем, как младший Сентро пытается слезть с лошади, на которую без посторонней помощи едва-едва забрался. Впрочем… что там следить. Фрино второй раз за день потерял равновесие и снова позорно повалился в снег. Благо, на этот раз он додумался специально заставил лошадь залезть в сугроб.

– Этого ты тоже не видел, – пробормотал Фрино, еле-еле встав и вытряхивая из-под плаща снег. – Ты вообще ничего не видел.

– Вам помочь? – осторожно спросил стражник. – Лошадь там... посторожить?

– Ну если тебе неймется, то посторожи, – фыркнул Фрино, доставая из снега труп и подхватывая его на руки.

Ирон был тяжелым. И холодным. А у Фрино совсем не осталось сил. Там, в доме секретаря, идея отнести его в такую даль казалась хорошей. Теперь Фрино начинал подозревать, что даже в лучшей своей форме он бы не справился. Кое-как дотащив парня до входа в руины и уложив его на ближайший камень, младший Сентро задумался. Разворачиваться было поздно.

– Эй, нос-утес? – чувствуя себя настоящим чудовищем, позвал он. – Как тебя зовут?

– Шед, господин.

– Тебе придется снова пойти со мной в катакомбы, Шед, – посмотрел на него Фрино. – И понести… это. Понимаю, предложение так себе… но ты же сам хотел мне помочь?

Не переговариваясь, не задавая лишних вопросов, стражник подошел. Лицо у него побелело при виде секретаря, но он промямлил:

– Да… я понесу… господин....

– Спросить ничего не хочешь? – поморщился Фрино. Обычно ему так нравилось, когда все подчиняются, но сейчас хотелось взять этого парня и трясти, трясти и трясти, чтобы он напугался, дал деру, или, может, даже начал бы стрелять. Потому что Фрино мог совершенно случайно не успеть