Шрифт:
Закладка:
Я серьёзно киваю и иду вслед за ней, чтобы сесть за стол. Есть и другие важные моменты, которые нам стоит сейчас обсудить.
Пока Сабрина вымачивает ватный тампон в перекиси, я откланяюсь на спинку стула и настоятельно прошу:
— Сабрина, если эти двое вновь объявятся, а меня не будет рядом… Просто назови им моё имя, ладно?
— Нет.
Нет?
Меня поражает то, с какими упрямством и простотой она произнесла это короткое слово. Я подбираюсь и пытаюсь поймать её взгляд:
— Не глупи, ведьма, слышишь? Ты не должна пострадать из-за меня.
— Я и не пострадаю, — дергает она плечами. Подтягивает к себе по столу мою руку и аккуратно прижимает тампон к сбитой коже. Я морщусь от неприятных ощущений, а Сабрина продолжает: — Потому что с этого дня буду носить в кармане газовый баллончик.
Как у неё всё, однако, просто.
— Сабрина, в следующий раз их может оказаться больше двух человек.
— И что? — наконец, смотрит она мне в глаза. Во взгляде сквозит злость. — Предлагаешь подставить тебя? И как я потом буду с этим жить?
— Брось, что они мне сделают? — отшучиваюсь я.
— Ты не бессмертный, Гилл, а они не остановятся на одном ударе. Я знаю — чувствовала это в настрое того урода.
Я чешу бровь пальцем свободной руки, сдерживая поднимающуюся по пищеводу злость. На ситуацию, на козла, который точит на меня зуб, на себя и, разумеется, на Сабрину.
Отнимаю руку и подаюсь ближе к упрямой девчонке:
— Ты просто назовёшь им моё имя, услышала меня?
Сабрина теряется от холода, прозвучавшего в моём голосе, но за одно мгновение берёт себя в руки и огрызается:
— Не глухая.
Она отворачивается и скрещивает на груди руки, а я киваю и пододвигаю к себе её кружку с кофе. Делаю глоток и тут же морщусь от слишком приторного вкуса. Она туда, что ли, целый мешок сахара высыпала?
Возвращаю кружку и перехожу к другой теме. Ещё более неприятной для неё.
— О поисках той мрази.
— Гилл…
— Нет, послушай, Сабрина, — прошу я и поднимаюсь со стула, чтобы присесть на корточки возле неё и обхватить бёдра руками. — Я уже предпринял некоторые меры, которые должны помочь с поиском. Необходимо время, но в конце концов, мы узнаем, кто был тем ублюдком… Я лишь прошу тебя довериться мне. Ты не должна проходить через это одна, слышишь? Позволь мне быть рядом.
Сабрина поворачивает ко мне лицо, долго вглядывается в мои глаза, а затем выдыхает:
— Тебе пора, Гилл.
— Сабрина…
— Тренировка вот-вот закончится, скоро домой вернётся отец — тебе правда пора.
— Ты вполне успеваешь ответить на мою просьбу.
— Хорошо, — кивает она. Поджимает губы и отворачивается в сторону: — Я по-прежнему не хочу, чтобы ты вмешивался. После того, что произошло сегодня в студгородке, тем более.
— Хочешь сказать, что эта мразь не заслуживает наказания? — глухо рычу я.
— Хочу сказать, что ты слишком импульсивен для решения таких задач. Сначала научись контролировать свои эмоции.
— Да ты шутишь, — усмехаюсь я, выпрямляясь. — Этого ублюдка убить мало!
— Пусть так, но тем, кто его убьёт, точно не будешь ты!
Я всматриваюсь в синие глаза, метающие молнии, замечаю, как раскраснелось от злости её упрямое лицо, как часто вздымается грудь под свободной футболкой.
Наивно полагает, что она что-то решает в этом вопросе. Глупая ведьма.
— Это мы ещё посмотрим, — насмешливо бросаю я.
Подхватываю куртку и иду вон.
* * *
Пока я еду домой, более или менее успокаиваюсь, но в холле многоэтажки меня ждёт новое расстройство — Фиона Лец.
Замечаю макушку девчонки в одном из кресел и иду к ней. Падаю в кресло напротив, но тут же подбираюсь, потому что правая сторона лица Лец выглядит сплошным синяком.
Сегодня день такой? Праздник кулака или что?
— Я думала ты на тренировке, — флегматично замечает Лец. — Или я не заметила, как быстро пролетело время?
Зрачки стеклянные, речь медленная, а движения вялые. Всё ясно.
— Ты под кайфом.
— Разумеется, под ним. Как бы я ещё смогла терпеть эту боль?
— Кто это сделал?
— В моей жизни мало, что изменилось, Гилл, — усмехается она. — Всё те же, по тому же месту.
— Твой отец ещё жив?
— Эта падла и меня переживёт.
— А что мать, сестра? Они по-прежнему всё терпят?
— О, так мило, что ты, наконец, о них спросил, — с сарказмом растягиваются губы. — Марта, слава Богу, в этом году укатила в колледж, в другой штат, подальше от этого ублюдка. А мать… Мать сдохла ещё год назад.
— Проклятье. Сочувствую, Фиона.
— Засунь его себе в задницу, мудак, — огрызается она. — Она была слабой. Трусихой. Пусть теперь и горит в аду. Вроде как, только туда попадают самоубийцы.
Я тру подбородок ладонью, потому что не представляю, что сказать. Ситуация дерьмовая. И жизнь у неё дерьмовая. И мне не даёт покоя мысль, что мы с отцом приложили к этому руку.
— Почему ты не свалишь от него, Лец?
— Куда? На помойку? — отталкивается она от спинки, но тут же падает обратно, отворачиваясь в сторону: — Впрочем, туда мне и придётся идти. Сегодня он выкинул меня на улицу вместе с вещами.
Я непечатно ругаюсь, только сейчас заметив баул с вещами у её ног. Цель её визита перестала быть тайной. Но как же меня это раздражает!
— Я не пущу тебя к себе, Лец, прости.
— Пару дней, Гилл, — вновь подаётся она ко мне. — Отойду от побоев и что-нибудь придумаю, обещаю. И, пожалуйста, не забывай, что ты мне должен.
— И, похоже, никогда не расплачусь.
Я снова чертыхаюсь, а Лец поднимается на ноги и начинает заваливаться на меня. Успеваю подняться и закинуть её руку себе за шею. Подхватываю сумку.
— Ты же помнишь, что я умею быть благодарной, мой сладкий?
— Засунь её себе в задницу, — усмехаюсь я.
А перед глазами мгновенно встаёт та, благодарность которой я принимал бы снова и снова. Очень много, мать его, раз. Вот только что-то мне подсказывает, — и из-за этого в груди неприятно свербит, — что сегодняшняя акция была разовой.
Я подвожу Лец к дверям лифта, захожу с ней в зеркальную кабину и, немного покопавшись, прикладываю к сканеру ключ-карту. Через несколько минут мы заходим в мою квартиру.
И здесь меня ожидает ещё один, проклятье, сюрприз.
Хейг слышит наши шаги и разворачивается от окна к нам. Натянутая улыбка меркнет, когда он видит ту, что на мне виснет. Идёт в нашу сторону:
— Лец?
— Боже мой, милашка-Логан! — реагирует та настолько
